|
| К свежему номеру |
О нонконформизме с осторожностью
Александр ДАВИДЕНКО Выставка художника из «круга Гущина» – Михаила Аржанова, приуроченная к 85-летию со дня его рождения и проходящая в «Доме Павла Кузнецова», интересна
по многим причинам. Это и достаточно большой объем акварелей и работ маслом, и высокое качество этих работ, и непубличность художника при жизни, и большой интерес в Саратове к его творчеству сегодня. Знакомство с выставкой утверждает во мнении, что М. Аржанову равно близки, а потому достойны внимания, как художнику, и выразительность цветовых созвучий, и возможность структурирования, разъятия и нового созидания материальных конструкций, и величественность покоя, и упоение динамикой, и камерность лирических переживаний, и нервная взвинченность в восприятии окружающего мира. Все это находит отражение в его работах; причем нередко в одних и тех же вещах присутствуют в качестве творческих ферментов одновременно разные составляющие. Имеет место умелое и творчески увлекательное использование нескольких исходных матриц: колористическое напряжение французского фовизма, напряжение пластических форм немецкого экспрессионизма, псевдо-кубистическое дробление плоскостей (скорее, в версии А. Лентулова), использование приемов растворения фигуративности, эксперименты с «брутализацией» фактуры. Обращение к эстетике модернизма начала ХХ века в разнообразных ее проявлениях устойчиво и является своеобразной внутренней эмиграцией, нонконформизмом, тихим несогласием с официальными художественными стандартами. Эксперименты и полученные результаты, говорящие о широком диапазоне художественных поисков, являются итогом использования и разработки перечисленных матриц, при акцентированном внимании к одной из них. Псевдокубистическая трансформация формы, с оживлением нейтрального цвета более энергичным, уже использовалась итальянскими футуристами даже в портрете («Динамизм головы мужчины. 1914 г.» У. Боччони). Аржановская стилистика близка им, но футуристическая составляющая смягчена, в то время как колористическая усилена и обострена в соответствии с принципами французских фовистов. Ряд работ: «С книгой. Н.И. Свищева», «Свищева Н.И. 1968 г.», «Портрет Свищевой» вызывают в памяти и Лентуловских лежащих женщин (псевдокубизация форм еще более сглажена и поддерживается в значительной степени слегка геометризированными пятнами цвета – «увядший» кубизм), и Фальковские портреты («Портрет Мидхада Рефатова. 1915 г.», «Автопортрет на фоне окна. 1916 г.» – хранится в Саратовском музее). Может показаться довольно неожиданным, но пластика, колорит и даже структура композиции работы «Каюковка. 1966–1968 гг.» выдает сильное влияние раннего Р. Фалька («Пейзаж с парусом 1912 г.» – хранится в Саратовском музее).
«Темный» этап творчества М. Аржанова – напряженность изобразительно-живописного языка, богатство его драматической выразительности при использовании очень «суровой» палитры – отсылает нас к пластическим приемам, характерным для Ж. Руо, (например, «Голова клоуна» – в ГМИ им. Пушкина), а также, если погрузится в историю, – Ф. Гойи (его «черный» период) и Рембрандта.
Конечно, в «нашем» случае мы имеем дело с гораздо более декоративным вариантом этой выразительности: сочетание формальных приемов «ваяния» фактуры и формальной же выразительности цвета. Впрочем, возможно, влияние Ж. Руо не было прямым, возможно, посредником – «переводчиком с французского» – выступил Н. Гущин (известны его многочисленные автопортреты, транслирующие взгляд на мир через прищур недоверчивых и требовательных глаз). Как бы там ни было, но «Автопортрет с красным шарфом» получился значительным и глубоким. Здесь нелишне вспомнить высказывание Ж. Руо, говорившего о себе: «...я писал, открывая и днем и ночью веки чувственного мира, но закрывая их время от времени, чтобы лучше различить, как видение расцветает и начинает диктовать». Духовность собственного искусства была для него не просто дежурной фразой, заменяющей суть измышлением, она была глубоко укорененным принципом. Я бы не рискнул безоговорочно распространить эту позицию на М. Аржанова, – слишком много было у него увлечений формальными моментами живописи, но и ему часто бывало доступно внутреннее видение.
Пристальное внимание к фактуре, сгущение пластической речи до состояния «затрудненного» намека, превращение языка цвета в язык краски, малоподвижной массы, рождающей ощущение какой-то внутренней, если не угрозы, то настороженности, «взгляда исподлобья» следует (по-видимому) искать в синтетизме П. Гогена и его художественной трансформации сущего, а также в идеях «суггестивного искусства» О. Редона (правда, без излишней мистики). Здесь тоже, хотя и не столь последовательно, тем более не столь глубоко (скорее, поверхностно), заявляется желание увидеть в предмете нечто большее, нежели сам предмет, раскрыть не видимое, но знаемое и интуитивно ощущаемое.
Конструктивных возможностей чистого цвета «физической живописи» (так Ж. Брак называл фовизм за энергию цвета) было для М. Аржанова недостаточно, поэтому он не только моделирует им предметы и само пространство, нагружая его осязаемой материальностью, но и приглушает звучность красок, активируя драматические ноты, а также уделяет внимание характеру фактуры живописной поверхности, огрубляя ее (в этом он идет вслед за О. Фриезом, – смотри «Искушение. 1910 г.» из собрания Эрмитажа).
Интересен торжественными вспышками карнавальных огней в ночном небе «Декоративный черный пейзаж. 1964 г.». Он привлекает некоторой театрализацией пространства. Вполне возможно, толчком для этой работы стала живопись Н. Сапунова (например, «Ночной праздник» – в Саратовском музее). Экспрессия, выраженная, скорее, не характером мазка или неровностью фактуры, а общим «нервным» состоянием, проступающими потенциями цвета, замечательно реализована в «Ночном пейзаже с фигурой. 1960 г.». Казалось бы, беспорядочно разбросанные пятна краски приглушенных тонов, с «чернением», но обогащенные даже в тенях цветом, обретают созидающую функцию. Фантомы предметов невнятно, но настойчиво заявляют о себе, проявляясь причудливыми очертаниями. Колористическая драматургия завязана на контрасте единственного освещенного фонарем локального пятна и стремительно поглощающего свет ночного пространства.
В конце 60-х годов цвет становится у М. Аржанова более декоративным, драматические интонации приглушаются, форма, несмотря на деформацию, выглядит успокоенной, даже подчеркнутая неровность фактуры (иногда за счет островков фузы) прочитывается как элемент лирической, а не драматической выразительности. Таковы запоминающиеся «Ева. 1967 г.» и «Городской пейзаж. 1970 г.».
Палитра, которую использует М. Аржанов, разыгрывает свою собственную партию, создавая гармоничные и звучные сочетания, нагнетая интригу, повышая градус эмоционального напряжения. Но и в мажорно звучащих сочинениях пластический рисунок далек от умиротворения, что делает художника не безоговорочным сторонником фовизма, а лишь «сочувствующим» ему. Мазок не столько обтекает формы, выявляя их «видимое», сколько активизирует душевное волнение, раскрывает внутреннее содержание предметного, он становится энергичным, часто – нервным, добавляя в фовистское блюдо экспрессионистского перца.
Нередко непрерывный, протяжный мазок распадается на дробные, локальные, широкие, но короткие фрагменты, с закономерной «случайностью» синтезируемые в легко узнаваемые или интуитивно угадываемые формы (в этом случае фовистская цветность преодолевает кубистическую структурность). Настоящий праздник разнообразного цвета – сочного, местами обостренного, сходящегося то в гармоничных сочетаниях, то в ожесточенных дискуссиях, а также формы – преувеличенно материальной, осязаемой, жесткой, упругой, матовой, глянцевитой, сухой, жирной, – все это уместилось на небольшом, но выразительном картоне «Рыбы и лук. 1964 г.».
Весь номер на одной странице
|
Внесенная в реестр иноагентов журналистка и бывший депутат Ржевской городской думы Екатерина Дунцова, которая собиралась участвовать в президентских выборах 2024 года, сообщила РБК, что обжалует решение Министерства юстиции. 
Жительница Заводского района Саратова Виктория Горбуленко рассказала о нападении на нее стаи бездомных собак. Своей историей она поделилась в группе «Заводской онлайн» соцсети ВК. 
Роскомнадзор (РКН) заблокировал доступ к сайту медиапроекта «Гласная». Об этом 9 июля, само издание сообщило в Telegram. «Мы не знаем, на основании чего Роскомнадзор ограничил доступ к сайту. Редакция не получала официальных писем от госорганов, и нам не удалось найти документ РКН, который объяснял бы причины блокировки сайта», - говорится в публикации. 
Роскомнадзор по требованию Генеральной прокуратуры заблокировал Дзен-аккаунт бывшего депутата Саратовской областной думы от КПРФ Николая Бондаренко. Об этом сам коммунист 29 июня сообщил в своем Telegram-канале. 
Основная часть россиян зарабатывает 2,4 млн рублей в год, заявил президент РФ Владимир Путин 18 июня в Якутске. Перед вылетом в КНДР глава государства встретился со специалистами, которые выбрали работу на Дальнем Востоке, и во время общения с ними затронул тему повышения подоходного налога. 
«С этого документа начался отсчет нашей новой истории. Истории демократического государства, основанного на гражданских свободах и верховенстве закона. А его главный смысл – это успех, достаток и благополучие граждан» (В.В. Путин, из выступления по случаю Дня принятия Декларации о государственном суверенитете России, 2001 год). 
Признание Екатерины Дунцовой иноагентом – достаточно предсказуемое и, в каком-то смысле, неизбежное решение. Мы как участники политического процесса понимаем его логику и не должны сдаваться при первых признаках сопротивления. Что же означает иноагентство председателя партии? 
В кармане своего старого пиджака нашёл книжицу-удостоверение с надписью позолотой: «Права человека. Личный документ». На первом развороте слова Андрея Сахарова: «Мир, прогресс, права человека – эти три цели неразрывно связаны, нельзя достигнуть какой-либо одной из них, пренебрегая другими» и ещё: «Эти права принадлежат Вам и другим людям. Это Ваши права. Ознакомьтесь с ними. Защищайте их». В углу этой страницы и на каждой другой: «№ 001316». 
