|
| К свежему номеру |
А. Степанов: «Нужна политическая воля извлекать уроки из ошибок»
Беседу вел Алексей ГОЛЯКОВ Тем, кто в той или иной степени профессионально имеет отношение к экономике Саратовской области, Александра Алексеевича Степанова представлять не требуется. Человек с большим управленческим опытом, он в равной степени обладает как теоретическим опытом, так и практическим. В конце 80-х годов Степанов стал самым молодым в то время заместителем председателя Саратовского горисполкома; есть в его послужном списке и должности заместителя председателя областного правительства – министра экономики Саратовской области, председателя Высшего экономического Совета губернии. Сейчас Александр Алексеевич заведующий кафедрой государственного
и муниципального управления Поволжской академии госслужбы им. Столыпина. Наш разговор с Александром Алексеевичем начался с темы, которая ныне, как говорится, у всех на слуху. Кризис… на пользу
А. Степанов: Мои предварительные оценки событий, связанных с кризисом, могут кому-то показаться неожиданными. Но я, во всяком случае на данный момент, ничего страшного не вижу. И для российской экономики в целом, и для экономики региона. Более того, я даже испытываю профессиональную потребность, что называется, докопаться до истины и попытаться обнаружить положительные моменты в сегодняшних процессах. А они, на мой взгляд, заключаются в том, что общество избавилось от той почти идиллической самоуспокоенности, которая начала сковывать инициативу даже у самых предприимчивых и непростительно расслабила всех.
Корр.: Какие социальные группы Вы бы выделили в первую очередь?
А. Степанов: Дело в том, что самоуспокоение коснулось и работодателей, и власть, и тех, кого мы традиционно называем трудящимися. Те «пенки», которые определенный сектор экономики привык снимать уже в течение достаточного количества времени с нефтяных доходов, не думая ни об инновациях, ни о перспективных вложениях капитала, а только проедая природные ресурсы и при этом, конечно же, очень неплохо себя чувствуя, в создавшихся условиях уже не позволяют так, как прежде, делать легкие деньги. Сегодня кризис экзаменует всех нас на то, чтобы срочно изыскивать внутренние резервы, обновлять подходы и к стратегии, и к тактике.
«Такого еще не было»
Корр.: Какие основные проблемы сегодня всем необходимо учитывать, чтобы независимо от социального положения, достатка и вовлеченности в экономические процессы, выполнять (видимо, каждому свою) программу выживания?
А. Степанов: Повторюсь, я не сторонник рисовать апокалипсические картины, хотя, по прогнозам, россияне столкнутся с тем, чего по большому счету никогда не было. Сложность анализа происходящего заключается и в том, что привычные схемы, которыми еще можно было оперировать год-полтора назад, сейчас не годятся. Просто аналогов нет, в том числе и пример «великой депрессии» в США в 30-е годы прошлого столетия в этом контексте не срабатывает. Нельзя делать сопоставительный анализ между сегодняшними игроками рынка и теми, которые были в то время; их просто не существует в природе. И фондовый рынок сейчас принципиально другой, чем был несколько десятков лет назад; говорю об этом как бывший слушатель курсов на Нью-Йоркской фондовой бирже и как бывший директор Саратовской фондовой биржи. В настоящее время, по оценкам экспертов, мировой ВВП составляет около 50 триллионов долларов, рыночная капитализация реального сектора плюс банковские активы и облигационные займы составляют 140 триллионов, при этом объем функционирующих диривативов, то есть производных финансовых инструментов, фьючерсов и т. п., достиг 516 триллионов долларов. И именно эта спекулятивная надстройка из виртуальных финансов правит бал.
Корр.: Запущена классическая формула «деньги делают деньги»?
А. Степанов: Я бы уточнил: «виртуальные» деньги делают «виртуальные» деньги. И эти «виртуальные деньги», чему мы сейчас становимся свидетелями по всему миру, стали головной болью для тех, кто причастен к выработке экономической стратегии в самых различных странах. Все пришли к выводу, что государство должно более жестко регулировать фондовый рынок. Отсюда и громкие заявления ряда ведущих политиков Запада, в том числе Саркози, который признал, что капитализм в прежнем виде себя изжил (интересно, что слова эти произнесены не коммунистом и даже не социалистом, а человеком правых взглядов).
Главный сопутствующий фактор происходящего: мир сильно изменился в сторону глобализации, когда, по сути, сформирована единая мировая экономика с теми или иными нюансами. Хотя в тех же странах Западной Европы есть свои особенности. Часто мы сегодня слышим вопросы: почему у них падают банковские ставки рефинансирования? Но это падение амортизируется тем, что у них на достаточно нормальном уровне держится инфляция. А у нас инфляция высокая. И нам ставку снижать нелогично.
Саратовские реалии
Корр.: Александр Алексеевич, мне известна Ваша точка зрения: даже при нынешнем всеобщем «форс-мажоре» Вы испытываете осторожный оптимизм в оценке состояния экономики нашего саратовского региона. Во всяком случае сейчас, по Вашему мнению, у нас в области, если говорить об экономике, все же лучше, чем наблюдалось в середине 90-х. Тогда о кризисе и о дефолте, который случился позднее, никто и слыхом еще не слыхивал. Когда же «страшнее»: тогда было или сейчас?
А. Степанов: Однозначно, хуже было тогда, вот в этом промежутке 1996–1997 годов. Сужу об этом не как посторонний. В первом правительстве Аяцкова я работал зампредом и одновременно министром экономики. Если кто забыл, тогда это было «что-то». Слово «бартер» молодежь уже не знает. Повсеместная бюджетная недоимка. Кругом всех давили неплатежи (и между хозяйствующими субъектами, и на социальном уровне: заработная плата, стипендии, пенсии), безработица в области фиксировалась просто несоизмеримой с сегодняшним показателем. Вот в то время действительно была куда более неблагоприятная обстановка, кризисность ситуации ощущалась буквально по всем направлениям. Сейчас я студентам своим привожу на лекциях свой доклад по итогам одного из годов того периода, и в докладе присутствует косвенное признание применявшейся шкалы успеха: заслугой считалось не увеличение темпов роста, о чем реально можно было говорить во второй половине 2000-х годов, а о снижении темпов падения. Это применимо не только к Саратовской области той поры, но в целом к стране.
Корр.: А какие-либо негативные проявления сегодняшнего дня можете привести?
А. Степанов: Скорее факторы, которые и могут обусловить конкретные проявления и последствия. К одному из таких факторов я бы отнес затянувшееся уже больше года отсутствие в правительстве области министра экономики. Работает и. о. министра Ульянов, но это, по-моему, не решение вопроса. Я по опыту собственной работы хорошо представляю незаменимость никем и ничем этой должности хоть на федеральном, хоть на областном уровнях. В условиях же сегодняшнего кризиса отсутствие министра экономики можно сравнить с сокращением пожарной команды во время пожара. А ведь министерство экономики – это ключевой орган, и нужно ясно видеть его роль как координатора действий и того же министерства сельского хозяйства, и промышленности, и транспорта, и других. Почему-то в последнее время все усилия сводятся к составлению прогноза и бюджета. Но что такое бюджет? Это, по большому счету, бухгалтерия, подробная роспись доходов и расходов. Но бухгалтерия по определению не может и не должна заниматься управлением и тем более развитием. Нельзя отрицать системную работу областного правительства по обеспечению ритмичной работы отраслей экономики, достижение на этой основе значительного роста налоговых поступлений; задача сегодняшнего момента обеспечить максимально эффективное использование набранного темпа, повышение результативности мер во всех сферах жизнедеятельности области.
В контрасте с ситуацией в областном МЭРТе в качестве положительного примера хотел бы привести другое министерство – по инвестициям. Следя за деятельностью теперь уже бывшего министра Жандарова, я как профессионал видел те реальные наработки, которые за весьма короткий срок удалось сделать ему и его команде. И вообще, я считаю, правильно, что была предпринята реорганизация бывшего министерства экономики, из ведения которого инвестиции были переданы в отдельное ведомство. Инвестициями как чем-то дополнительным, «между делом» нельзя заниматься. Поэтому здесь – верный ход. Многомиллиардные проекты «Русала», логистических компаний, намеченные в 2008 году, я только приветствую и полагаю, что важно не растерять в сегодняшних непростых условиях темпы освоения инвестиций, в том числе из бюджетных источников, и не поддаваться на всевозможные популистские акции, которые могут иметь место в экологическом движении. Здесь нужно находить, что называется, золотую середину. Если говорить о проблемах этой сферы, то следует отметить низкую инновационную составляющую в деятельности министерства, не использованные возможности и ресурсы российских институтов развития – это Инвестиционный фонд, Внешэкономбанк, «Ростехнология» и «Роснанотехнология» и др., следует обратить внимание на вновь создаваемое Российское финансовое агентство.
Малый бизнес предполагает гибкость
управления
Корр.: Я слышал, Вы недавно вернулись из Италии, где изучали опыт по содействию в развитии малого бизнеса…
А. Степанов: Да, в ноябре прошлого года я побывал в регионах Венето и Фриули–Венеция–Джулия с центрами в Венеции и Триесте (север Италии), где изучал опыт малых предприятий, задействованных в основном в производственной сфере. Я увидел первоклассный ширпотреб – местное производство обуви и одежды. Поразило меня и то, как они умеют вписывать достижения новейшей технической мысли в формат малого бизнеса: выходят на уровень совмещения электроники, информатики и механики. И подобное совмещение уже получило новый термин «механотроника».
Причем, я увидел, насколько гибкая политика государства и региональных властей по отношению к малому бизнесу: выбираются те методы его регулирования, которые, в зависимости от месторасположения и специфики, могут значительно повысить его эффективность. Так, в земле Венето – поддержка всеми возможными способами: субсидирование процентных ставок, предоставление производственных площадей, привлечение к проектам совместных предприятий. В то же время в Триесте бизнесу создаются, на первый взгляд, отнюдь не тепличные условия. Если бы мы так поступали, то нас легко мы обвинили в антирыночных подходах. В Триесте государственные институты развития тот или иной перспективный бизнес могут просто купить, если он плохо управляется, а затем, подняв его на должный уровень, продают, то есть снова пускают в «море рынка».
Сколько раз убеждаюсь, несмотря на все разговоры, что у нас в стране не создано нужной, подчас элементарной среды для того, чтобы малый бизнес не то чтобы процветал, но хотя бы держался на плаву. А связь с общим экономическим прогрессом здесь взаимная. Если бы наша экономика прошла бы на должном уровне диверсификацию, то удары кризиса были бы менее чувствительнее для всех: и для занятых в сфере малого бизнеса непосредственно, и для не занятых, но так или иначе являющихся потребителями его товаров и услуг. Сразу обозначу одну деталь, что не могла не броситься в глаза при знакомстве с предприятиями тех регионов Италии: в них работает в среднем всего по 4 человека. И в регионах, где малые предприятия объединены в кластеры, скооперированы на площадках технопарков, уровень доходов и потребления на душу населения превышает эти показатели промышленных районов Германии и Великобритании, где индустриальные гиганты приносят многомиллиардные прибыли. На какие размышления навело меня это посещение? То, что мы о диверсификации заговорили, а тем более реально что-то делать в этом направлении стали слишком поздно. В то время, когда практически весь мир перестроил свою экономику под запросы малого предпринимательства. Наверстывать теперь придется и много, и в ускоренном порядке. Времени на раскачку нет.
Приоритет обозначен
Корр.: Сегодня термины «снижение темпов падения» экономисты не применяют. По крайней мере, не применяли до последнего времени. Как Вы смотрите на перспективу развития ситуации и что может послужить механизмом, который обеспечит впредь не снижение уровня жизни населения в неординарных условиях?
А. Степанов: Одно из явных преимуществ нашей страны перед другими странами в том, что по сравнению со многими из них, не исключая и высокоразвитые, мы вступаем в кризис не в самом, скажем так, подавленном настроении. Что мне импонирует и как гражданину и как экономисту, так это недвусмысленно обозначенные приоритеты, которые были озвучены совсем недавно, что называется, из первых уст. Мы можем как угодно относиться к сегодняшнему истеблишменту, но заявленная Д. Медведевым на встрече с ведущими телерадиокомпаниями важность обеспечения не снижения уровня жизни большинства россиян, максимального сохранения их доходов, общего социального самочувствия – это, безусловно, идет в плюс моральному облику власти. И, естественно, на пользу всему обществу.
Причем сказано это было, когда кризисные явления дали всем понять, что это не чья-то фантазия и в любом случае избежать нам его никак не удастся. Да, задача трудная, но при наличии политической воли вполне решаемая. Позитив здесь прежде всего в том, что после многих лет игнорирования социальных последствий преобразований власть открыто предъявляет требования, в первую очередь, к себе самой, по выполнению своих обязательств в социальной сфере.
А мы подзабыли, что практически на протяжении всех девяностых годов даже говорить о социальных аспектах реформ было чуть ли не признаком плохого тона. Надо было перераспределить собственность, создать рынки, с необходимостью чего никто не спорил, но повседневная жизнь обычного человека напрочь уходила из поля внимания. Вот если бы Борис Николаевич Ельцин в начале своего президентства подобным образом обозначил бы приоритет в социальном плане и разрешил бы делать все, что угодно, при сохранении принципов, о которых сказал Медведев, все было бы иначе. Но сегодня, в любом случае, мы видим политическую волю – извлекать уроки из ошибок при реформах, видим решимость не наступать на одни и те же «грабли». И это внушает определенный оптимизм.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
