Судебная реформа: нет причин для беспокойства?

Александр НИКИТИН

9 июня 2004 года председатель саратовского областного суда А. Галкин встречался с представителями общественных организаций. Организатором указанной встречи выступила уполномоченный по правам человека в Саратовской области Н. Лукашова.

Для встречи в здании областного суда был отведен, наверное, самый большой зал судебного заседания. За судейским столом место занял сам А. Галкин, по правую руку от него разместился начальник главного управления судебного департамента Верховного Суда в Саратовской области В. Козлов, по левую руку — Н. Лукашова. Места для прокуроров и адвокатов заняли технические работники аппарата областного суда и судебного департамента, призванные обеспечить порядок в ходе встречи. Представители общественных организаций заняли места для публики. От всех иных участников встречи они оказались отделенными высоким деревянным барьером, который отделяет участников судебного процесса от зрителей. В отличие от первой встречи, проведенной полтора года назад, на этот раз ни председатели районных судов, ни рядовые судьи не присутствовали. Огромный зал явно не соответствовал масштабу мероприятия.

Встреча носила характер ответов А. Галкина на вопросы общественных организаций, которые ему были заранее переданы. Затем представителям общественных организаций было разрешено задать вопросы с места.

В. Козлов всю встречу просидел молча. Причина появления его на этой встрече для меня лично так и осталась загадкой. Н. Лукашова выступила в конце. Из ее короткого выступления было ясно, что у нее никаких вопросов по организации работы судов и отправлению правосудия в Саратовской области нет.

Лично у меня сложилось впечатление, что основный смысл указанной встречи заключался в том, чтобы констатировать отсутствие в деятельности судебной власти на областном уровне таких проблем, которые могли бы волновать общественность.

С этой точки зрения встреча удалась. Она показала, что судебная власть не отвергает диалога с гражданским обществом и готова публично объяснять те или иные аспекты своей деятельности, если они представляют общественный интерес.

Более того, лично у меня были основания для небольшой радости. А. Галкин публично согласился с тем, что подсудимые в ходе судебных процессов действительно лишены возможности делать записи, готовить материалы для своей защиты, поскольку на скамье подсудимых не предусмотрены столики. Он также обещал, что все судебные документы, предназначенные для лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы, будут направляться в колонии для вручения указанным лицам, а не для объявления им, как, к сожалению, это делалось ранее. Приятно было услышать и о том, что гражданам Саратовской области будет гарантировано право по своему желанию сдать исковой материал в канцелярию суда и что работники канцелярии больше не будут отфутболивать их на прием к судьям.

Возможно, что кому-то это все покажется мелочью. Но такие мелочи, если их не устранять, могут серьезно отравить жизнь любому желающему получить судебную защиту.

И все же я указанной встречей остался недоволен. Во-первых, А. Галкин откровенно заявил, что в сложившейся практике отправления правосудия ничего менять не предполагается. Во-вторых, в ходе встречи не было диалога, не было живого непринужденного обсуждения работы судебных органов.

Ясно, что все дальнейшие встречи (если они будут иметь место) с представителями судебной власти, если ничего серьезного в обществе не произойдет, будут возможны только в таком формате. Не случайно такие встречи становятся излюбленной формой общения новой российской номенклатуры с народом.

Между тем, с моей точки зрения, в деятельности нашей судебной власти есть много злободневных проблем. Например, острой проблемой я считаю организацию и порядок работы квалификационной коллегии судей Саратовской области. Более того, нарастают и приобретают актуальность новые проблемы. Я сейчас попытаюсь поднять одну из них. Это проблема соотношения в деятельности судей законности и справедливости. О наличии этой проблемы я уже писал ранее.

Давайте рассмотрим, казалось бы, простой вопрос: имеет ли право суд, разрешая конкретное дело, исходя из принципа разумности и справедливости, отступать от неукоснительного соблюдения буквы закона, и может ли судебное решение отменять или исправлять действующий закон, видя его несовершенство или неполноту?

Еще раз обращаю внимание читателя, что речь пойдет о случаях, когда судебное решение, по моему убеждению, с очевидностью вступает в противоречие с действующим законом.

Случай первый. Гражданка К. проживает в кооперативном доме. Правление ЖСК решило проводить ремонт в доме и заменить трубы в стояке с холодной водой, который проходит через квартиру К. Гражданка К. отказалась пустить рабочих в свою квартиру, потребовав предварительно заключить с ней договор, который бы гарантировал, что после ремонтных работ ее квартира будет приведена в порядок. Правление такой договор отказалось заключить и обратилось с жалобой в государственную жилищную инспекцию. Инспектор Н. Пошанова выписала К. предписание, обязывающее ее обеспечить допуск к стояку для производства работ. Гражданка К. все же не допустила в свою квартиру мастера и представителя правления. Начальник государственной жилищной инспекции Саратовской области А. Павлов направил административный материал мировому судье судебного участка №4 Кировского района Саратова Л. Кабышевой, которая 15 марта 2004 года вынесла постановление, которым привлекла К. к административной ответственности по ст. 19.5 КоАП РФ. Поданную на данное постановление жалобу федеральный судья Кировского районного суда Саратова О. Чванов оставил без удовлетворения.

Между тем, судьям должно было быть прекрасно известно содержание ст. 25. Конституции РФ, которой установлено: "Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц, иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения".

Как следует из принятых судебных постановлений, наших судей Кабышеву и Чванова не интересовал вопрос о том, существует ли федеральный закон, который обязывает К. впустить в свою квартиру слесарей и представителя правления ЖСК, а также, есть ли такое судебное решение. К сожалению, все данные судебные постановления были оставлены в законной силе и председателем саратовского областного суда А. Галкиным, которому была подана надзорная жалоба.

Видимо, тот факт, что из-за К. многие жители ЖСК вынуждены страдать, проживая без холодной воды, и был побудительным мотивом для наших независимых судей, чтобы отставить в сторону Конституцию РФ.

Случай второй. Квартира гражданки Ш. была разрушена в результате реконструкции подвала, проведенной семьей С. Гражданка Ш. обратилась с требованием возмещения ущерба. Решением Волжского районного суда от 21.06.2002 года на С. была возложена обязанность произвести ремонтные работы в подвале, в частности, установить балки перекрытия и восстановить фундамент печи. Поскольку С. восстановительные работы не произвела, Ш. снова обратилась с иском в суд, в котором просила суд взыскать с С. стоимость квартиры.

Федеральный судья Волжского районного суда Ю. Ефимкина в иске Ш. отказала, признав на основании акта судебного пристава — исполнителя Кировской ССП О. Симакиной от 24.12.2003 года, что С. якобы ремонтные работы выполнила, хотя в судебном заседании было установлено, что если С. произвела в подвале строительные работы, то это были самовольные строительные работы. Данное обстоятельство не отрицала в суде представитель С., а в соответствии со ст. 222 ГК РФ самовольное строительство не порождает для граждан никаких прав и обязанностей.

Судебная коллегия по гражданским делам Саратовского областного суда в составе Елкановой, Заболотной и Бартенева данное решение оставила в силе.

Между тем, всем указанным судьям было хорошо известно, что речь идет не просто о строительном объекте, а о высокопожароопасном сложном трехэтажном строительном объекте — отопительной печи — и о балках межэтажного перекрытия. Данное обстоятельство было закреплено в заключении судебно-строительной экспертизы, имеющемся в деле, в котором экспертом было записано, что для производства указанных работ в соответствии со строительными нормами и правилами С. нужно было получить официальное разрешение комитета архитектуры, разработать проект, выполненный в соответствии с договором и проектным заданием, заключить договор подряда со строительной организацией и производить работы под контролем инспекции ГАСН.

Какими соображениями справедливости в данном случае руководствовались наши судьи, сказать трудно. Можно предположить, что все судьи рассматривали Ш. как жадную сутяжницу, которой хочется получить от обидчика с каждым последующим судом больше и больше. Но, возможно, что я ошибаюсь и у независимых судей были другие резоны. Мне не хочется думать, что в данном случае имела место судебная коррупция, для этого у меня нет никаких оснований.

Право руководствоваться в своей деятельности не только формальным законом, но и еще какими-то соображениями, не основанными на законодательстве, в той или иной мере присуще всем без исключения российским судебным инстанциям. Хорошо это или плохо?

На мой взгляд, это очень плохо. И не только потому, что сложно, а порой невозможно отделить банальную коррупцию от специфически понимаемой судьями справедливости. Плохо потому, что применение вместо закона аморфного принципа справедливости разрушает стабильность гражданских правоотношений, снижает конституционную гарантию защиты собственности и прав личности.

Я прекрасно отдаю себе отчет, что сегодня подавляющее большинство российского населения понятие справедливости, каким бы туманным и неопределенным оно ни было, ставит выше понятия законности и защиты прав человека и собственности. Как раз потому, что справедливость позволяет каждому понимать ее по-своему, а законность взывает к единообразию. Римский правовой принцип: "Пусть гибнет мир, но да здравствует закон!", господствующий на протестантском Западе, звучит для россиянина дико и непривычно. Россиянину более родным и понятным приходится другой принцип: "Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло".

Если в России отступление от закона при отправлении правосудия приветствуется (по крайней мере, не осуждается) обществом, то другой вопрос: насколько хорошо для нашего общества предоставить право решать, что является справедливым, а что нет, в каждом конкретном случае исключительно профессиональным судьям?

Не знаю как читатели, но во всех вышеприведенных случаях отступления судов от закона лично я был бы против того, чтобы законностью пожертвовали ради сомнительной справедливости. Если решать вопрос о применении не закона, а принципа справедливости, то решение этой задачи лучше предоставить нескольким лицам, чем одному, пусть даже очень уважаемому человеку. Мне думается, что более грамотно дилемму справедливости и законности в каждом конкретном гражданском споре могли бы решить в судах присяжные заседатели.

В демократических странах граждане еще два века назад, убедившись в продажности и предвзятости судей, решительно ввели суд присяжных и в уголовный, и в гражданский процесс.

Я прекрасно отдаю себе отчет, что пока большинство нищих россиян и не помышляет даже о суде присяжных по гражданским делам. Однако если наши судьи берут на себя смелость выносить судебные вердикты не на основании закона, что требует квалификации и специальных знаний, а единственно руководствуясь принципом справедливости в интересах всего общества, что не требует специальных знаний и квалификации, а предполагает наличие простого знания жизни и развитого нравственного чувства, ясно, что в будущем введение в нашем обществе суда присяжных для разрешения гражданских споров неизбежно. К этому, с ростом благосостояния и чувства собственного достоинства населения, общество будет с неизбежностью подталкивать сама наша судебная машина.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=29092004180904&oldnumber=266