I. Пакты и факты

Денис КРЕЛЕНКО

Пройдет несколько месяцев, и исполнится ровно 60 лет с той минуты, когда наши деды палили в воздух у обгоревших стен рейхстага, салютуя самим себе и павшим товарищам. С тех пор те весенние дни 1945 года святы. В эти дни вспоминают и благодарят победителей. Но только ли в том смысл великого праздника? Требуется большее: например, сберечь и преумножить опыт победы, в изобилии предоставленный за 1418 дней битвы с нацизмом. Памятник жертвам и триумфаторам следует строить не только в сердце, но и в мозгу. Анализ "технологии" победы, устремленный в будущее, — вот желанная благодарность радетелям Отчизны и ее народов. Этот анализ имеет и практический смысл. Ведь выходят трагедии, как, например, зимой 1995-1996 гг., когда российская армия брала Грозный, будто забыв, как это делали деды, отбиравшие у врага наши и европейские города.

Новейшие социологические исследования показывают: победа в войне — по-прежнему важнейший культурный символ нашего многонационального конгломерата. Чтобы подкрепить интуитивное восприятие фундаментом фактов, и затевается эта серия публикаций.

Пожалуй, самой сложной проблемой международных отношений кануна Второй мировой является пресловутый пакт Молотова-Риббентропа. Близость дат заключения советско-германского пакта и начала войны в Европе слишком очевидна, чтобы служители Клио убереглись от соблазна обобщений. Восточному подписанту приписали развязывание рук бесноватого фюрера, аморальный грабеж сопредельных земель, экономическую подкормку агрессора и прочие смертные грехи.

Наш идейный авангард вяло отругивался. Мол, не было такого и баста. На том и погорел. Слабость прежних мировоззренческих устоев как раз и заключалась в вялости, порожденной желанием обходить скользкие вопросы. Тем самым поле битвы при пакте сдавалось супостатам без боя.

А со времен перестройки каждая школьная учительница гуманитарного цикла усвоила, что не было в отечественной истории более страшной ошибки, чем договор о ненападении с Германией. Что преступный Сталин на пару с Гитлером растерзал многострадальную Польшу, миролюбивую Румынию, демократичнейшее Прибалтийское трио, да еще и финнов в придачу.

Но настало время самим, без подсказки извне, проанализировать вчерашнее. Можно, например, начать с пакта.

Шел 1939 год, со всей очевидностью разграничивавший для человечества мир и войну.

В свое время победители Первой мировой решительно и жестко перекроили границы Европы, нарезав изрядные куски рейха для новых, так называемых версальских, государств. Чехословацкий новодел получил Судетскую область, где проживало 3 млн. немцев и 600 тыс. чехов. Полякам отдали Познань, часть Померании и Восточной Пруссии с немалой толикой германоговорящих. Еще круче пришлось австрийцам. В ноябре 1918 года, когда рушилась прежняя Европа, венский парламент от имени народа Австрии изъявил желание войти в состав Германии. Однако в Париже рассчитали возможный эффект от объединения и пришли к выводу — допускать подобного нельзя. В результате, презрев провозглашенный принцип народного суверенитета, австрийцам велели о воссоединении не заикаться.

Каково пришлось немцам, в одночасье оказавшимся нацменьшинствами среди некогда подчиненных народов, нашим соотечественникам рассказывать нет необходимости. Доля сия незавидна. К тому же, англо-французы, поиздержавшиеся за годы войны, намеревались поправить дела, ограбив побежденных немцев.

Прежде Германию держали в двусторонних стратегических тисках между французами на западе и русскими на востоке. Такое положение надежно подрывало тевтонскую мощь. Но в 1918 году русский фактор исчез, и наши бывшие боевые товарищи по Антанте надеялись, что навсегда. В новых условиях страховкой от германских поползновений виделся комплекс мероприятий по созданию эрзац-России из Польши, Чехословакии и государств юго-восточной Европы. Так-то немцы и переехали к сердитым соседям. Все бы ничего, если бы не польский гонор.

В начале 20-х годов многострадальная Польша узрела возможность отплатить бывшим угнетателям за многочисленные обиды. В 1920 году поляки перешагнули линию Керзона, т.е. примерную восточную границу, намеченную для них в Лондоне, и попытались прибрать к рукам плохо лежащие в те годы Украину и Белоруссию. В 1921 году в Риге был подписан мир, зафиксировавший границы Польши километров на 300 восточнее керзоновой линии. Иначе говоря, несмотря на предупреждения англо-французских партнеров, рубежом Польши стала не формально-легитимная линия, прочерченная английским лордом, а юридически незаконная позиция, достигнутая в ходе продвижения польских легионов по землям Белоруссии и Украины.

Далее поляки отхватили себе кусок независимой Литвы с городом Вильно, а затем перешли границу немецкой Силезии. Поляков в Силезии жило процентов 30, остальное население считало себя немцами и жить в Польше не хотело. Однако легионеров это не остановило. Раздав силезским полякам оружие, Варшава инспирировала восстание, которое всемерно поддержала. Немцы, как могли, сопротивлялись. В спорный район съехались со всей Германии "вольные стрелки" из состава так называемых "добровольческих корпусов". К слову, именно из рядов "добровольцев" пошли будущие нацистские авторитеты.

Выход нашли в плебисците. Проводили консультацию с населением поляки, причем демократические процедуры ими соблюдались, мягко сказать, без особого рвения. Но, тем не менее, большинство высказалось за германскую будущность. Пришлось отдать полякам лишь те земли, где голосование прошло с наибольшими нарушениями. Силезию мелко покромсали и частично примучили к Польше.

Расплата наступила во второй половине 30-х, когда бесноватый вождь бюргерства приступил к смене подданства своих земляков. Кроме тевтонов, в мире было еще как минимум две серьезные державы, не желавшие Версальской системе долгих и счастливых лет, ибо их интересы системой в расчет не принимались. Пальма первенства здесь принадлежала величайшей заокеанской демократии. По объективным причинам, в США не могли не симпатизировать Гитлеру, который жаждал крушения миропорядка вместе с империями, его организовавшими.

Мешать гитлеровской экспансии янки не собирались, и, чтобы это доказать, в 1935 году приняли закон о нейтралитете.

Чтобы Гитлер не растерял решимости, ему подбросили деньжат и технологий. Например, зная, что нацистская армия готовится к блицкригам, для коих нужны грузовики, Форд посодействовал с постройкой своих конвейерных линий. В 1936 году фордовский завод заработал на благо рейха, прежде не способного к массовому выпуску инструментов молниеносной войны.

Вообще, чтобы остановить войну, Рузвельту надлежало лишь упомянуть перед журналистами, что он озабочен усилением Германии, и порекомендовать американским бизнесменам воздержаться от контактов с нацистами. Но он этого не сделал и не мог сделать, ибо лучшим средством от кризиса перепроизводства, с коим он сражался с 1933 году, было уничтожение препятствий к расширению мировой торговли, чинимых Лондоном и Парижем в подконтрольном мире.

Сталин тоже не мог защищать Версальскую систему. Вступиться за нее означало признать захват Польшей части Украины и Белоруссии, Румынией — Бессарабии и много еще чего подобного. Однако для СССР демонтаж сложившейся системы был интересен лишь до определенной степени. Европейская гегемония Германии в Москве никого не устраивала.

В марте 1938 года Гитлер, не спросясь победителей, вернул австрийцев в лоно Германии. Затем настал черед Чехословакии, от которой потребовали вернуть Судеты. В этом случае были сложности. Южный сосед обладал первоклассной армией, и его неприкосновенность гарантировалась Францией и Советским Союзом при британской благожелательности.

Наступил момент истины. Воевать за Чехословакию победители не собирались. В Мюнхене собралась четверка заинтересованных: Гитлер на пару с Муссолини и лидеры победителей — англичанин Чемберлен и француз Даладье. Чехословакию немцам, конечно, отдали. В обмен на что же Гитлеру сдали чешские пограничные укрепления и крупнейший экономический район? Чаемое нацисты получили, предложив в качестве компенсации пакты о ненападении. Желанные бумаги с автографом Гитлера англичане получили 30 сентября 1938 года, а французы — 6 декабря. Это были те самые глубоко аморальные договоры с хищником, наличие аналога которых в архиве советского МИДа вменяется нам сегодня в вину.

А ведь уже были приняты Нюренбергские расовые законы, уже функционировали концлагеря, а вермахт во всю бряцал оружием в Испании. В этой связи непонятно, почему именно наш пакт "открыл шлюзы войны", как цветисто выражаются поклонники двойной стандартизации.

Думается, если Советский Союз в чем и виноват, то, во всяком случае, он не одинок в своей вине, поскольку демократии провинились раньше и, пожалуй, их просчет был ощутимее. Дело в том, что Чехословакия была союзником поценнее Польши. Уже проглотив южного стража Версальской системы, генералы вермахта поставили эксперимент. Они попытались взять пустые чешские укрепления на былой границе. Результат вышел обескураживающий: прорвать судетскую линию у немецких военных не вышло.

Едва закончилась совместная операция, как нацисты сделали заявку на польские территории, требуя обеспечить сухопутный транзит между основной частью рейха и Восточно-Прусским анклавом. Сверх того Гитлер требовал вернуть кое-что из прихваченного поляками в 20-е годы, а равно предоставить полноценные права немцам в Польше.

Тут-то до версальских гарантов дошло, что дела совсем плохи, и они начали подыскивать партнеров среди стран, ранее в пренебрежении пребывавших. Поскольку с американцами, японцами и итальянцами все было ясно, обратились в Москву. Эмиссары демократий француз Думенк и англичанин Дракс, прибыв на место, доложили русскому уполномоченному Ворошилову, что приехали поболтать, что полномочий у них нет, а четких недвусмысленных обещаний их руководители давать кому-либо не намерены. Ладно, Ворошилов не гордый, он три месяца выяснял, что привело посланцев в Москву, понимая, что приехали они, дабы Гитлер до осени 1939 года не решился напасть на Польшу, поскольку осенью слякотно, а европейцы в такую погоду воевать не любят, да и не могут.

Переговоры зашли в тупик. Тем паче, что английский премьер Чемберлен параллельно пытался договориться и с Гитлером, выстраивая запасную схему британской безопасности. Зная перечисленное, всерьез рассуждать о том, что летом 1939 года советами был упущен некий шанс предотвратить войну, объединив усилия с демократиями, оснований нет.

Ситуация еще больше усложнилась, когда на Дальнем Востоке японцы попробовали проверить решимость СССР защитить свои интересы в регионе, что вылилось в крупномасштабный конфликт у монгольской речушки Халхин-Гол. Фактическая война на дальнем пограничье требовала решительных действий по обеспечению советской безопасности в Европе, и они были предприняты.

В середине августа 1939 года Сталин дал добро германскому варианту. Молотов уведомил немцев, что неплохо бы им в качестве располагающего подарка предоставить Москве дешевый кредит на закупку в Германии высокотехнологичного оборудования. Вздох облегчения берлинского МИДа разнесся по миру. Средства изыскали за три дня. Ставку определили минимальную — 4,5 процента с долгосрочным погашением и беспрепятственным доступом в святая святых наукоемкого комплекса рейха. Платить немцы просили сырьем. Советскую сторону такой внешнеторговый баланс вполне устраивал.

Немцы, собравшиеся воевать, передавали остро нужное им самим промышленное оборудование для военного производства, а взамен получали сырье в издевательски первоначальном виде. Чтобы его переработать, требовались рабочие руки, финансирование и затраты энергоресурсов, т.е. то, что является главным дефицитом военного времени. Причем именно такой диверсионный характер носили и последующие торговые взаимоотношения Германии и СССР, стартовавшие с августа 1939 года. Подобную торговлю подспорьем для Гитлера могут назвать лишь дилетанты.

Советскому Союзу обмен военных металлообрабатывающих станков и новейших образцов боевой техники на лекарственные травы, рыбий пузырь и кормовые хлеба Гитлеру в канун мировой схватки был выгоден. Он резко усиливал нас и не слишком способствовал развитию потенциала партнера.

Вслед за согласованием экономического блока нацистов допустили до пактотворчества. В Москву прилетел полномочный Риббентроп, и 23 августа состоялось подписание. Возможно, удивлю читателей младше тридцати, но, кроме секретного протокола, о котором теперь знает каждый, был еще и сам пакт, о нем известно не каждому нынешнему россиянину.

Ничего особенно жуткого в документе не было. Стороны обязались воздерживаться от взаимного насилия как поодиночке, так и вкупе с другими державами. Если подписанты оказывались вовлеченными в конфликт с кем-либо, в отношении партнера следовало соблюдать нейтралитет. Пункт третий касался обмена информацией. Четвертый запрещал вступать во враждебные партнеру блоки. Венчали пакт обязательства, решать споры во взаимных консультациях. Вести себя подобным образом СССР и Германия обязались 10 лет. Подобные соглашения Германия и СССР имели со всеми соседями, и не только с ними.

Столь же подробно описывать секретный протокол смысла нет, его содержание известно каждому школьнику. Сталин получил право изъять у поляков земли белорусов и украинцев, отторгнуть у Румынии Бессарабию, которую те прежде отторгли у Молдавии, решить к своей выгоде вопрос о границе с Финляндией, которую финны демаркировали по собственному усмотрению, прихватив, к примеру, дачные районы вблизи от Ленинграда. Еще Гитлер согласился числить за Сталиным Эстонию и Латвию.

Все перечисленные богатства являлись платой за непротивление нацистскому вторжению в Польшу и признание германского приоритета в странах, где он уже и без того не вызывал нареканий.

Естественно, Сталин и Молотов сочли протокол полезным. Интересно отметить, что лукавый Гитлер предлагал Советам не только Украину и Белоруссию, но и непосредственно польские земли, но советское руководство на провокацию не поддалось. Когда делили Польшу, Красная Армия остановилась аккурат на линии Керзона. Поскольку именно эта черта на том этапе являлась юридической границей советских республик. Возразить Западу было нечего, буква Версаля была сохранена.

Но укоренившаяся ныне околопактовая мифология упорно обвиняет СССР в агрессии. Иной раз доходит до курьеза. Прибалты, например, утверждают, что их зажали в советский тоталитаризм из процветающих, сугубо демократических обществ, четко следовавших по столбовой дороге европейского либерализма. Ну, кто из пострадавших строил демократическую государственность, теперь сказать трудно. В прибалтийских республиках правили диктаторы. Парламенты у всей троицы отсутствовали.

В плане стратегии и оперативного искусства пакт был крайне полезен Советскому Союзу. Он расширял предполье, необходимое в случае нужды для обороны наиболее важных районов страны от ожидаемых посягательств партнера по договору о ненападении. Благодаря присоединению территорий, значившихся в секретном протоколе, путь немецких танковых клиньев до Москвы, Ленинграда и Киева сильно удлинился. Что оказалось небесполезно летом 1941 года.

Появился и дополнительный фактор Припятских болот. Огромный болотистый массив, доставшийся СССР, расколол стратегический коридор от Берлина до Москвы на два рукава — северный и южный. Вследствие чего страшным летом 1941 года немцы наступали двумя изолированными потоками, не имея соприкосновения между группировками.

Да, протоколы Риббентропа-Молотова являлись проявлением государственного эгоизма СССР. А разве это плохо? Как раз нет. Политическое руководство обязано в первую очередь блюсти интересы своего народа, если нужно, игнорируя чужие. Именно в таком духе и был исполнен пакт. А преступлений и просчетов в нашей истории не больше, чем у прочих великих народов. А уж за начало Второй мировой Советский Союз и вовсе последний ответчик.

О ходе консультаций между СССР и англо-французской стороной можно прочесть в скучной, но толковой монографии М. Панкрашевой "Почему не удалось предотвратить войну" (М., 1970). Усомнившимся в авторской оценке качеств восточно-европейских демократий рекомендую работу В. Виппермана "Европейский фашизм в сравнении. 1922-1982" (Новосибирск, 2000). Экономические аспекты пакта освещены в сумбурной, но содержательной книге С. Кремнева "Россия и Германия: путь к пакту" (М., 2004). Общую событийную канву можно проследить с помощью старой доброй "Истории дипломатии" (3 т. любого издания). Подробности международных отношений Польши с соседями живописует книга Н. Какурина и В. Мельникова "Гражданская война в России: война с белополяками" (М., 2002).

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=16&article=17112004184357&oldnumber=273