Страна брошенных детей

Елена НАЛИМОВА

В России, по последним данным, насчитывается более 2 млн. беспризорников. Эта цифра внушает тревогу. Причины для тревоги действительно есть: после революции и гражданской войны в РСФСР, по данным Hаркомпроса, насчитывалось в два раза меньше беспризорных детей — 935.482. Почему же в наше время, когда нет ни войны, ни разрухи, наблюдается настоящий бум беспризорности?

Тогда и теперь

Начнем с терминологии. Несмотря на распространенное клише "беспризорник", именно беспризорных детей в России мало. А в Саратове, по последним сводкам, вообще нет. Основную массу составляют так называемые безнадзорные. Только на первый взгляд разница может показаться незначительной. Для специалистов она очевидна и важна — в соответствии с определением, данным в федеральном законе, беспризорными могут считаться только дети, чье место жительства или пребывания не определено. Всем остальным, будь они самыми отъявленными бродяжками или уличными попрошайками, присваивается менее шокирующий общественное сознание статус — безнадзорный. Этот термин означает, что у ребенка есть официальный опекун, даже если эта опека — не более чем строка в документе. Безнадзорность рассматривается как "следствие отсутствия контроля за поведением несовершеннолетнего и ненадлежащего исполнения обязанностей по его воспитанию".

Состав нынешней армии уличных детей тоже значительно отличается от беспризорников 20-х годов. Тогда основную массу "уличных детей" составляли сироты из разных социальных слоев. Лишившись родителей, были вынуждены попрошайничать и отпрыски благородных семей, и дети крестьян. Сегодняшние беспризорники, как правило, имеют родителей. Даже среди воспитанников интернатов настоящих сирот не более 30 процентов, остальные — это так называемые социальные сироты, родители которых или лишены прав на воспитание, или самостоятельно передали это право государству. А вот география современной беспризорности мало изменилась за сто лет, маленькие искатели приключений с городских окраин стремятся в центр, из провинциальных областей — в крупные "хлебные" города.

Hаркомпрос сменила система профилактики безнадзорности, состоящая из целого ряда ведомств. Саратовская межведомственная комиссия включает органы образования, здравоохранения, опеки и попечительства, комитет по делам молодежи и спорта, управление социальной защиты, УВД, три приюта для временного пребывания детей и три городских интерната. Количество ответственных поражает воображение, но не меняет ситуацию. Из 30-50 маленьких бродяг, выявляемых сотрудниками ведомства ежемесячно, большинство детей задерживается не впервые. Их фамилии на слуху, судьбы известны и очень похожи — пьющие родители, интернат, улица. Случается, что ген беспризорности — страсть к свободе и путешествиям — обнаруживается и у благополучного ребенка, но это большая редкость.

Всего в городе около 500 уличных детей. Год от года эта цифра практически не изменяется. Летом бродяжек больше, потому что тепло, зимой меньше. Состав тоже известен: большинство составляют "государственные дети" — воспитанники интернатов, чуть меньше — родительские безнадзорники, затем транзитные — из области и других городов.

От семьи до улицы

Выявив социально неблагополучную семью, в которой родители "уклоняются от выполнения своих обязанностей", инспектор из районного отдела по предупреждению правонарушений несовершеннолетних (ОППН) составляет акт, семья ставится на учет. Информация передается по горизонтали всем участвующим в борьбе с беспризорностью ведомствам — подросток ставится на контроль в школе, безответственных мам и пап старательно трудоустраивают, если надо, лечат. Если усилия не оправдались, составляется протокол. После нескольких протоколов комиссией по делам несовершеннолетних при администрации района выносится решение — лишить родительских прав, и дело передается в суд. Сироты при живых родителях попадают в интернаты.

Интернат № 2 — самый крупный в городе, он и является основным поставщиком уличных бродяжек. Директор интерната Ольга Радаева считает, что бороться с этим, при нынешних возможностях, нереально. На каждого воспитателя приходится по 20 трудных подростков, двери интерната всегда открыты, ведь это не закрытое учреждение, из методов воспитания доступны только вербальные — беседы и увещевания.

Дети, попадающие в среду неблагополучных сверстников, у многих из которых за плечами годы свободной жизни без правил и моральных норм, быстро перевоспитываются и превращаются в тех, кого принято называть беспризорниками. Они живут в придуманном для них государством мире, кардинально отличающемся от обычной жизни — пятиразовое питание, казенные вещи, минимум обязанностей. "Мы растим армию потребителей и иждивенцев",-— говорят интернатские воспитатели. Сказать, что такая жизнь для детей-изгоев — манна небесная, нельзя, но другой у них нет. Они попадают в железные объятья государственной заботы, чтобы выйти из нее социальными калеками — без ответственности и с искаженными моральными ценностями.

В системе учреждений, работающих с безнадзорными, есть и более благополучные. Это приюты. Благополучие легко объяснимо: штат, по сравнению с интернатами, больше, детей меньше, они попадают сюда не навсегда, а временно, до определения их статуса и места жительства. Для записных бродяжек попасть в приют — большая удача. Здесь уютно: маленькие комнаты, много персонала, к услугам путешественника душ, телевизор, комната психологической разгрузки… Настоящий санаторий! К тому же, это приключение, перемена места, новые знакомства. Интернатские дети, пойманные в рейдах, стараются прикинуться иногородними, чтобы до выяснения обстоятельств погостить в приюте.

Транзитные бродяжки находятся в ведении ЛУВДт — транспортной милиции. Это самый малочисленный класс безнадзорных в Саратове, потому что наш город не пользуется популярностью в беспризорном мире. Другое дело Москва или Сочи.

По своему социальному происхождению транзитники отличаются от городских бродяжек. Среди них намного чаще попадаются семейные дети с диагнозом дротомания — тяга к бродяжничеству. Сотрудники ЛУВДт практически ежедневно принимают новых "гостей" и после установления личности переправляют их в приют, способный организовать возвращение несовершеннолетних к постоянному месту пребывания. В Саратове такими полномочиями наделен приют "Доверие".

Как видно, система профилактики безнадзорности отлажена и работает, но не является достаточно действенной. Руководители ведомств ищут слабое звено и перекидывают вину друг на друга: в милиции уверены, что всему виной интернаты, не уделяющие достаточного внимания воспитанию, интернаты обвиняют ограны внутренних дел, стремящиеся снять ответственность с горе-родителей, приюты пеняют на плохо отлаженную систему опеки и попечительства. Да и само понятие "профилактика" не все могут внятно объяснить. На мой взгляд, профилактика трактуется чиновниками не как помощь, а как борьба — борьба с беспризорностью, и в ней нет главного — внимания к личности попавшего в непростой жизненный переплет ребенка. Все силы уходят на устранение внешних обстоятельств. Есть и более всеобъемлющее и важное для решения проблемы понятие — общество. От его отношения в решающей степени зависит судьба российской безспризорности, но именно оно стремится выбросить детей-изгоев из своих рядов, выделив в особую касту неприкасаемых, отгородившись от проблемы казенными стенами. Неприкасаемые платят нам той же монетой, возводя свои стены, создавая общество в обществе, со своей культурой и системой ценностей.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=24112004172207&oldnumber=274