Игорь Плеве: “Я — за восстановление жёсткой системы распределения"

Записала Елена НАЛИМОВА

Близится к завершению процесс формирования областного правительства. Чиновники обживают кабинеты своих предшественников и обдумывают план действий. Среди руководителей министерств одним из первых откликнулся на просьбу "обозначить стратегические направления" бывший директор пединститута СГУ, министр образования области Игорь ПЛЕВЕ.

— Игорь Рудольфович, направление деятельности нового министра можно назвать реформистским или консервативным?

— Я отношу себя к разумному консерватизму. В правительстве должны быть здравые, холодные головы, чрезмерное новаторство здесь может привести к катастрофе. Уж кого-кого, а новаторов в России всегда хватало.

— Вы уже определили для себя приоритетные направления деятельности?

— Если бы я сейчас сказал вам, что знаю, как сделать так, чтобы завтра наше образование стало идеальным и беспроблемным, меня нужно было бы сразу уволить. Первым делом нужно определить, в каком направлении двигаться. Сделать это в одиночку невозможно, поэтому я начал свою работу со встреч с руководителями подведомственных учреждений. Именно встреч, а не официальных коллегий и совещаний. Уже состоялась встреча с директорами подведомственных средних специальных учебных заведений (ССУЗов), намечен разговор с руководителями районных отделов образования, и так по всем блокам. Не для того, чтобы указывать, а для того, чтобы сначала послушать. Вот когда соберется банк информации, мы будем определять задачи, требующие первостепенного решения. Ну, а одна из задач, о которой я могу сказать сейчас, — это просветительская. Чтобы у людей возникло понимание, что из себя представляет и какие цели преследует современная система образования. Кажется, что я говорю глупость — как будто никто не понимает, что такое образование. Как ни странно, это именно так, я еще раз убедился в этом в первые дни работы. Если посмотреть формально, то на образование в России тратятся огромные деньги, но большинство финансируемых направлений несут не образовательную, а социальную функцию. По существу, это не что иное, как латание дыр в социальной политике. Я понимаю, без этого сейчас не обойтись, но за сиюминутными шагами теряется основное. Задача министерства по обеспечению образовательного процесса отходит на второй план. Сразу, да и в ближайшее время эту ситуацию не изменить, но объяснить наше видение необходимо.

— Вы уже знаете, как это сделать?

— Первый шаг уже сделан — это моя первая встреча с депутатами областной думы по поводу финансирования учреждений дошкольного образования. Пресса отреагировала на это фразой "Новый министр образования не нашел общего языка с областной думой". У меня самого дети ходили в сады, один в 80-х годах, другой в 90-х, и я не хочу разрушать эту систему. Детские сады существовали и будут существовать на средства муниципалитетов, предприятий, родителей. А депутаты предложили взять дошкольные образовательные учреждения на полное обеспечение из средств областного бюджета. Идея интересная, но никто не подумал, что в этом году на областной уровень было передано шестьдесят три профтехучилища. В следующем году нам передадут все ССУЗы, сейчас их уже семь, а будет пятьдесят шесть. На их содержание потребуются очень большие деньги. И если сейчас из нашего достаточно скромного бюджета будут расходоваться средства на то, что красиво звучит — "Дума заботится о детях", — кто завтра позаботится о тех, кто учится в профтехучилищах? Так легко разбрасываться деньгами, не обращая внимания на приоритеты, нельзя.

— А что же будет с детскими садами?

— Надо исходить из реальных возможностей и действительных потребностей. Нужно помогать тем, кто действительно в этом нуждается, а не всем без исключения только потому, что это красиво звучит. Помощь социально незащищенным слоям населения должна быть, но пусть она будет адресной. Вот видите, первый же вопрос вызвал разногласия, именно поэтому новая политика министерства образования требует объяснения. Мы хотим показать — можно заботиться о социальной сфере, но это не решает целый ряд насущных проблем регионального образования.

— Вы сказали, что придерживаетесь разумного консерватизма, однако вуз, которым вы руководили, зарекомендовал себя как кузница инновационных идей. Того же самого стоит теперь ждать и от областного образования?

— Конечно, я не мог в один миг из новатора превратиться в консерватора. В должности директора института я придерживался тех же принципов. Главное, чтобы руководитель, будучи даже консерватором, давал возможность людям, с которыми он работает, продвигать передовые идеи и направления, но и умел вовремя остановить, если это выходит за рамки разумного. Не мешать и вовремя направить — гораздо важнее любых радикальных предложений сверху. Так что позиций своих я не меняю и каждого, кто после реорганизации приходит на работу в министерство, обязательно спрашиваю: "Как вы видите ситуацию в развитии?". Мне интересно работать с неравнодушными людьми.

— Есть ли у вас соображения по поводу повышения престижа учительской профессии?

— Это как раз то, о чем я говорил в начале нашей беседы, — нужно четко понимать, какие задачи ставятся перед образованием. Если мы будем говорить красивые слова об учителях только 1 сентября и в День учителя, ничего не изменится. Непрестижность учительской профессии связана с тем, что на систему образования возлагаются несвойственные ей функции. Как правило, руководство понимает это, но закрывает глаза на то, что учителя убирают скверы, ремонтируют школы. За время моей работы в институте ко мне не раз приходили выпускники и говорили: "Хорошее образование вы нам дали, только не по тому направлению. Мы должны были научиться работать шпателем, рационально организовывать уборку территорий, красить потолки". Пока я не знаю, как в короткие сроки выйти из этой ситуации, но некоторые идеи есть. Например, те же самые трудовые семестры, подготовка школы к учебному году. Ведь в любом районе, селе есть пенсионеры и педагоги на пенсии, их можно привлечь для руководства школьными отрядами. А учитель должен оставаться учителем, не превращаться в бригадира ремонтной бригады. Министерству предстоит серьезная работа и по рационализации системы попечительских советов. Я еще раз говорю, у меня нет готовых рецептов, все решится в процессе работы.

— Как вы относитесь к преподаванию в школах курса по основам православной культуры и к возможности разработки подобных факультативов представителями других традиционных для России конфессий?

— Основы православной культуры — это не религия. Я категорически против того, чтобы в светских учебных заведениях преподавались основы религиозных учений. Все дети разные не только по вероисповеданию, но и по отношению к религии. Преподавание религиозных основ должно осуществляться только в специальных учебных заведениях.

— Епархия утверждает, что министерство образования замалчивает проблему, не отказывая, но и не предпринимая шагов навстречу. Как, по-вашему, обстоит дело в действительности?

— Мы как чиновники действуем в рамках тех установок, которые идут из федерального центра. Есть договор между патриархом русской православной церкви Алексием II и министерством образования и науки России о взаимодействии. На основе этого документа было подготовлено соглашение между Саратовской епархией и министерством образования Саратовской области. Предусматривалось проведение курсов по основам православной культуры факультативно или в рамках воскресной школы. Если изменится подход к данной проблеме со стороны центра, будем работать в новом направлении, но бежать впереди паровоза не собираемся. Здесь нет какого-либо саботажа или нежелания сотрудничать, но надо подходить к этой тонкой теме предельно продуманно и взвешенно. Надо учитывать этнические особенности нашей области, менталитет жителей муниципальных образований. Здесь опять же нужен разумный консерватизм. Как директор института я был за эту идею, не раз обсуждал с владыкой Лонгиным варианты подготовки на базе пединститута учителей основ православной культуры. Но нельзя насаждать религиозность в манере кавалеристской атаки. Работать над этим должна Русская православная церковь.

— Еще один острый для российского и местного образования вопрос — единый экзамен. Как у бывшего директора вуза у вас, наверное, есть особое мнение на это счет. Отразится ли оно на политике министерства?

— Учить ребенка рассуждать всегда было основным принципом российского образования. Мы готовили и пока готовим, прежде всего, знающего и думающего человека. Вот чего можем лишиться сейчас. Конечно, как чиновник я буду выполнять то, что требует от меня вышестоящий орган, а как человек могу высказать свое мнение. У меня вызывает улыбку, когда внедрение в российское образование ЕГЭ объясняют "борьбой с коррупцией". Причины коррупции лежат совершенно в иных плоскостях нашей жизни. Второй тезис — о равных стартовых возможностях. Это еще одно заблуждение. Равные стартовые возможности закладываются в системе дошкольного и начального образования. Поэтому я вижу одной из задач министерства создание в области достойной системы дошкольного и начального образования. Формирование личности происходит в раннем детстве, и мы не можем себе позволить "потерять" ни одного ребенка.

— В непростом положении находится сейчас не только среднее, но и высшее образование. В этой сфере государством запланирован целый блок реформ, в частности, пересмотр системы аккредитации средних специальных и высших учебных заведений. Как эти перемены отразятся на системе образования в нашей области?

— По Конституции, государство гарантирует своим гражданам получение среднего образования, среднее специальное и высшее образование не является гарантированным и обязательным. Когда формировалось советское государство, все было государственным — предприятия, заводы, фабрики и, естественно, чтобы все это работало, были необходимы кадры. Для решения этих задач были созданы учебные заведения, круг замыкался, система функционировала. В 90-е годы государственных предприятий остались единицы, развился частный бизнес. А подготовка специалистов по-прежнему осталась на плечах государства. Возникает вопрос: почему государство поставляет частному бизнесу кадры бесплатно? Образовательная реформа предполагает передачу ряда учебных заведений с федерального на областной уровень. А область сама определит приоритеты в подготовке кадров. В настоящее время в ведение областного министерства переданы профессиональные училища, а с 2006 года будут переданы почти все ССУЗы. Возникает вопрос, потянет ли их содержание областной бюджет в полном объеме? Я за то, чтобы сохранить эту систему подготовки рабочих кадров. Сейчас тяжелые времена, но рано или поздно промышленность заработает и кадры потребуются. И если сейчас мы разрушим систему средних специальных учебных заведений, восстанавливать ее будет в десятки раз тяжелее и дороже. Выход здесь может быть такой — оптимизировать набор студентов и более рационально построить работу ССУЗов и профтехучилищ. Некоторые направления и специальности придется закрыть. В каждом втором училище преподается менеджмент, правоведение. Давайте реально оценивать, какого уровня эта подготовка и нужна ли она. Существует и такой момент: я поинтересовался у руководителей средних специальных учебных заведений, сколько их выпускников идут работать по специальности? Оказалось, не более 50 процентов, остальные сразу поступают в высшие учебные заведения. Получается, что областной бюджет работает не на регион, а становится средством подготовки будущих студентов высших учебных заведений. Разве это рациональное использование денег? Нужно искать дополнительные источники финансирования, не стоит сбрасывать со счетов и возможности частных предприятий. Должно быть паритетное участие бизнеса и государства в подготовке профессиональных кадров.

— А что будет с саратовскими вузами? Говорят, что статус государственных будет присвоен единицам, остальные станут частными?

— Многое, что я сказал о среднем специальном образовании, касается и высших учебных заведений. Общественное мнение делает из этого трагедию, опасаясь того, что все высшее образование станет частным и платным, но не все хотят посмотреть в корень проблемы. Государство тратит огромнейшие средства, вузы выпускают очень хорошие кадры. В результате, подготовленные специалисты уходят работать в частные компании, тогда как в государственных учреждениях имеется кадровый дефицит. Сейчас воспрепятствовать этому никто не вправе, поэтому я — за скорейшее восстановление жесткой системы распределения. Лучше всего, если это будет сделано в ближайшие месяцы.

— А это возможно?

— Если на это будет политическая воля федерального правительства и Думы, да. И это не государственное рабство, как многие сейчас полагают, — молодежь никто не заставляет получать бесплатное высшее образование. А тот, кто желает обучаться за счет государства, должен понимать: если государство ему помогало, то нужно отработать хотя бы часть затраченной на обучение суммы. Потом пусть выбирает место работы по своему усмотрению. Люди должны осознать неизбежность перемен, понять: халява в образовании закончилась. Ведь, если система распределения заработает и будет создан банк данных выпускающихся специалистов, многие бюджетные отрасли — образование, промышленность, медицина — получат новый стимул для развития. Это решит и многие проблемы высшего образования, а то в последнее время стали популярны разговоры о том, что у нас слишком много юристов или экономистов. Не может быть в таком большом государстве переизбытка специалистов с высшим образованием. Это наше национальное достояние. По-новому придется взглянуть и на уровень подготовки. Считается, что вуз дает специальность, это не так. Вуз дает образование, а как выпускник полученными знаниями воспользуется, зависит от него. И со временем, я уверен, одного образования будет не хватать. Эта тенденция заметна уже сейчас.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=28042005122050&oldnumber=295