Последний романтик Саратова

Вопросы задавала Маргарита СПИРИЧЕВА

Прошла неделя, как в Саратове поменялась власть, и уже полетели первые головы чиновников. Годы, в которые был у власти Аксененко, мало кто вспомнит добрым словом. Подвести им итог — отдельная задача. Мы сейчас предлагаем вспомнить человека, который, с одной стороны, серьезно пострадал от существовавших при Аксененко порядков, а с другой — внес значительный вклад в развитие Саратова. Речь об Александре Синем, долго бывшем главным архитектором города и скоропостижно скончавшемся этим летом. О том, как сложились взаимоотношения Александра Тарасовича с Саратовом, мы беседуем с его женой Марией.

— Я как газетчик работала с Александром Тарасовичем в конце девяностых. Он ведь был приезжим. И сначала архитектурная общественность боялась, что он в Саратове начнет все крушить и ломать.

— Да, родился он в Белоруссии в 1946 году, через полтора года семья переехала в Ташкент. В 1969 году Александр закончил архитектурное отделение Ташкентского политехнического института, затем работал в Ташкенте, через несколько лет его пригласили в Кишинев в проектный институт главным архитектором проектов. В Саратов он приехал в 1992 году по приглашению института “Саратовгражданпроект”, где прошел путь от главного архитектора проектов до главного архитектора института. Кстати, Саратов не был для Александра Тарасовича чужим, здесь всегда жили его предки по линии матери. Еще до того, как мэром стал Аксененко, в 1996 году, Александр Тарасович выиграл открытый конкурс среди девяти претендентов на замещение должности главного архитектора города, объявленный тогдашним мэром Маликовым. Но, несмотря на то что Синий не был креатурой Аксененко, он продержался на этой должности почти пять лет. Сейчас это кажется удивительным, но дело в том, что он был настоящим профессионалом. И при этом очень по-доброму относился к людям. Никогда не отказывал, а помогал решить проблему. Часто бывало, что тот проект, с которым к нему приходили, нельзя было воплотить по ряду причин: он нарушал “красные линии” или санитарные нормы и тому подобное. Так вот, в большинстве случаев он подсказывал другое решение, которое устраивало практически все стороны. Ему никогда за решение вопроса не давали ничего, никаких взяток. Он был профессионалом в высоком смысле этого слова и заботился не о личной наживе. И я знаю, что саратовские строители его очень уважали.

— Какие наиболее значимые его работы вы можете назвать?

— Саша является автором фонтана перед зданием цирка, реконструкции стадиона “Динамо” и часовни на Театральной площади, Аллеи звезд на набережной Космонавтов, соавтором 10-го корпуса СГУ, здания музея Боевой славы и Аллеи героев на Соколовой горе. Кстати, его же идея — построить доминанту на въезде в город, которая будет держать пространство. И сейчас на въезде в город со стороны Энгельса “Шелдом” возводит высотный жилой дом. При нем была завершена разработка генплана города специалистами ЦНИИП градостроительства Москвы, он первый заговорил о необходимости комплексной застройки Саратова, о необходимости расширения улиц и новой организации движения, о том, что город нуждается в новых развязках и подземных переходах на оживленных магистралях.

— Да, к сожалению, после его увольнения о большинстве этих планов забыли на несколько лет, а с застройкой города стало твориться полное безобразие. Почему же был уволен столь квалифицированный специалист, который к тому же умел находить компромиссы?

— Началось с того, что городской парк стали застраивать жильем. Александр Тарасович был человеком в меру принципиальным, он старался находить компромиссы между нормами и желаниями застройщиков. Но по поводу одного дома у входа в городской парк договориться не получилось: застройщики отказались отодвигать его от проезда и начали строительство без всяких разрешительных документов. Александр Тарасович, как мог, сопротивлялся, в конце концов начал писать об этом в прокуратуру, а ему в ответ в администрации города предложили уйти по собственному желанию. И тогда он проявил свою принципиальность — отказался увольняться, заявил, что болеет за город. Были и другие конфликты с представителями того же строительного клана, ведь не секрет, что в Саратове в этой сфере существуют именно кланы. И ему стали мстить за принципиальность.

— Что вы имеете в виду?

— Из-за того, что Саша отказался увольняться, нам устроили настоящий 37-й год. Сначала Саше начали выносить выговоры. Тогдашний заместитель мэра Васин (который потом был осужден за банальное воровство) вынес ему два выговора подряд по абсолютно надуманным предлогам. После трех последовало бы увольнение. Александр Тарасович оспорил оба выговора, и суд их снял. Тогда пошли по другому пути: его управление архитектуры стали проверять. Проверяли очень долго: и налоговая, и ОБЭП — кого там только не было! Но когда ничего не нашли, то возбудили уголовное дело по поводу рамок: Александр Тарасович, после того как в управлении меняли стеклопакеты, в той же фирме, которая эта делала, заказал рамки для картин к своей выставке. И к этому придрались — мол, он воспользовался служебным положением, чтобы сделать рамки за счет управления. Хотя доказать это не смогли, ни из каких документов это не следовало. Тем не менее завели уголовное дело, врывались по утрам с обыском, причем не только к нам домой, но и к его престарелой маме, которая потом слегла с инсультом. При этом обэповцы признавали, что это просто психологическое давление. Мы каждую ночь были готовы к аресту — у нас даже все время стоял специальный чемоданчик с вещами. А когда Саша шел на работу, мы с ним прощались, как будто навсегда.

Тем не менее он даже стал баллотироваться в городскую думу по Волжскому округу, где потом победил Марков, и у него был неплохой рейтинг. На выборах ему тоже выкручивали руки: в день, когда уже была запрещена агитация, появилось открытое письмо, подписанное пятью архитекторами, в котором подвергалось сомнению авторство ряда Сашиных работ и упоминалось незакрытое уголовное дело. Газета с этим письмом была аккуратно разложена по почтовым ящикам всего избирательного участка. Хотя потом комиссия по этике Союза архитекторов отмела эти обвинения как надуманные.

В ноябре 2000 года Сашу окончательно отстранили от работы, его обязанности выполнял Кремер. В общем, нас затравили, и он подал заявление об уходе. После этого уголовное дело само собой рассосалось.

— Но, насколько я понимаю, Саратов в вашей жизни — это не только мрачные воспоминания. Вы ведь познакомились благодаря Саратову?

— Да, я жила в Москве и считала, что нигде, кроме Москвы, жить невозможно. Я работала в Союзе архитекторов России помощником президента Союза и ученым секретарем Совета главных архитекторов городов, который был создан в 1997 году. В этот же год я впервые увидела Александра Тарасовича и сразу же его выделила — он был невероятно элегантен и имел восхитительной красоты голос. Мы познакомились, общались, но это было деловое общение. А в мае 1999 года в Саратове проходило совещание под названием “Перспективы развития города в XXI веке”. Я тоже приехала на это совещание. И в результате мы с Александром Тарасовичем много гуляли по вечерам, разговаривали и обнаружили, что у нас удивительно много общего: мы оба увлекались психологией, живописью. И перед самым концом совещания он мне сделал предложение!

Надо знать, что перед этим он пятнадцать лет жил холостяком после двух браков и думал, что уже больше никогда не женится. Романа в вульгарно-бытовом смысле у нас на тот момент не было. Я уехала в Москву в смятенных чувствах. Стала думать, что все это несерьезно. Но через два дня он приехал ко мне, и у нас уже начался настоящий роман. Летом мы с сыном приехали отдыхать в Саратов, и наши с ним сыновья очень подружились. К тому моменту его сын Максим учился в политехническом университете, мой Дима заканчивал школу. В этом же году мы расписались, а в начале 2000-го — обвенчались. Я оставила работу, переехала в Саратов. И абсолютно об этом не жалею, потому что все шесть лет жизни с Александром Тарасовичем были абсолютным счастьем.

— Тем не менее вам пришлось вернуться в Москву?

— Да, потому что нам не дали здесь работать. Сначала мы организовали свою маленькую архитектурную фирму, и у нас появились заказчики. Но Кремер отказался визировать проекты Синего, и мы остались без работы. Тут Владимир Мальцев, советник Бориса Громова, губернатора Подмосковья, пригласил Сашу в свою ипотечную корпорацию — возглавить архитектурный департамент. Мы переехали в Москву, хотя Саратов мне безумно нравился. Москва — город суматошный. Я этого не осознавала, когда там жила, а прожив три года в Саратове, поняла, что тут очень уютно и комфортно. Это город по масштабу человеку.

Через некоторое время, после того как Сашу сняли, к нему в Москву даже приезжала делегация строителей из Саратова — уговаривали вернуться. Он раздумывал, но в конце концов мы с ним решили, что нам этот город достаточно помотал нервы. Я думаю, что та история виновата в том, что так рано его не стало. 24 июня этого года Саша скоропостижно умер от обширного инфаркта, чуть меньше года не дожил до 60-летия.

Саша был очень романтичным человеком. У нас были такие нежные отношения, которые легче представить в какой-нибудь мелодраме. Он был невероятно внимательным и любящим мужем. Мы все время держались вместе.

В середине июня этого года мы с Сашей приехали в Саратов навестить детей, пообщаться с Сашиными друзьями. Дети пока оставались в Саратове, мой сын учится в СГУ, его сын работает. 19 июня я с сыновьями провожала Сашу в Москву, через неделю в Москву должна была приехать и я. Никто из нас тогда не предполагал, что мы прощаемся навсегда.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=23122005172751&oldnumber=329