Сменить кайло на клавиатуру

Александр СОРОКИН

В наш просвещенный век уже никто не ставит клеймо каленым железом на лоб тем, кто однажды преступил закон. Однако, несмотря на это, существуют определенные трудности с социальной адаптацией освободившихся. Многое ли зависит от личности «оступившегося»?

Можно ли положиться на общество?

Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании, считал, что «настроение и дух общества в отношении к вопросу о преступности и преступниках являются одним из самых надежных отражений уровня цивилизованности в любой стране».

В нашей стране странное отношение к людям, сидевшим в тюрьме. Поскольку за годы советского режима в ней отсидела значительная часть граждан, к бывшим зекам относятся почти любовно, с пониманием. Но это личное отношение граждан. Государство же всегда выражало недоверие (иногда переходящее в презрение), к тем, кто однажды преступил закон. Но времена изменились. Сегодня уже многие частные предприниматели (ибо они, а не государство стали работодателями) зачастую не хотят брать на работу тех, кто имел проблемы с законом. А государство (в лице чиновников) все чаще стало говорить о гуманизме. Вот, например, директор Федеральной службы исполнения наказаний РФ Юрий Калинин считает, что российские тюрьмы должны превратиться в центры социальной адаптации осужденных. «Сегодня мы говорим, что тюрьма уже не должна звучать в традиционном смысле этого слова -- как место, где люди только отбывают наказание. Тюрьма сегодня превращается, скорее, в социальный центр, в место адаптации человека, где он должен получить поддержку, здоровье, профессию и должен быть готовым к жизни на свободе», -- заявил он на одной из пресс-конференций. Директор Федеральной службы также отметил, что уголовно-исполнительная система страны в целом должна стать более человечной.

Молодежный союз юристов РФ в качестве одного из направлений своей деятельности выбрал правовое просвещение граждан, отбывающих наказание в колониях общего режима. Данная организация считает, что подобное юридическое просвещение поможет «оступившимся» войти в современное общество.

В общем, «наверху» сейчас зарождается немало хороших начинаний и говорится много хороших слов. Так много, что даже до регионов доходит. Вот не так давно отстроили новый корпус саратовского СИЗО № 1, где стены выкрашены не в темно-зеленые и коричневые тона, а в оптимистические светлые, где камеры рассчитаны не на пятьдесят человек, а на пять-шесть. (Правда, сомнительно, что более чем 18 тысяч заключенных нашей области смогут ознакомиться с интерьером этого чудного здания хотя бы в виде экскурсии.)

Только тех, кто любит труд

Если тюрьмы еще нескоро станут теми самыми местами социологической реабилитации и адаптации, то остается надеяться только на организации, встречающие вчерашних зеков на свободе. Не везде такие есть, но все-таки встречаются.

Реабилитационные центры помощи освобожденным в России появляются как грибы после дождя. И закрываются столь же быстро, потому как упорно бытует во властных и уголовно-исполнительных системах мнение, что они «зону кормят». Мнение оправдано, но лишь частично. Все-таки реальная помощь здесь людям оказывается. Как правило, зекам, пытающимся вернуться к нормальной жизни, и податься больше некуда.

Например, в 1996 году в Москве с участием е бывших осужденных организован дом ночного пребывания (ДНП) «Люблино». Сначала задумывался он как ночлежка для бездомных, однако потом функций у него заметно прибавилось. В настоящее время действуют договоренности с предприятиями Москвы, куда бывших зеков берут на работу на договорной основе, предоставляя им весь социальный пакет, вплоть до поездок в санатории. У ДНП есть свой учебно-производственный центр и мастерская художественных промыслов.

Российская глубинка также может похвастаться опытом адаптации бывших осужденных. В начале 2005 года в Воронеже был организован реабилитационный центр «Назорей». На деньги спонсора-москвича центром был приобретен дом в деревне Вознесеновка, где планируется организовать фермерское хозяйство, обеспечивающее реабилитационный центр продуктами. Еще один воронежский жертвователь предоставил центру гусей. В пруду, расположенном рядом с приобретенным домом, планируется разводить карпов.

Похожие на «Люблино» функции имеет и саратовский центр «Бомж». Здесь могут получить место для ночлега и еду те, кто в ней нуждается. Благодаря действиям этого центра значительно снизилась смертность зимой среди тех, кто не имеет крыши над головой. И это не единственная «кормушка» в Саратове -- при поддержке местной администрации на спонсорские деньги у автовокзала открылся пункт питания для малоимущих и нуждающихся. Правда, пока с социальной реабилитацией дела обстоят не так хорошо, как в Москве. Но главное, как говорил наш незабвенный генсек, «начить».

И дело пойдет

Многое зависит от личности человека, организующего такой центр. Иногда -- от страны или региона, где центр организуется. Вот самые успешные примеры в Европе и России.

Франция, неправительственная организация «Центр помощи освобождающимся заключенным». 20-25 штатных сотрудников и столько же волонтеров. Основная идея: дать людям, которые выходят из тюрьмы, возможность обрести новый круг знакомых, которые не напоминали бы о тюрьме. Центр помогает им в поисках работы, дает талоны на питание в ресторане, специальные билеты для проезда в транспорте... Максимальный срок помощи -- три месяца.

Латвия, Центр социальной реабилитации бывших осужденных. Директор центра Юрий Капустин убежден, что в тюрьму возвращаются потому, что не умеют жить на воле. Юрий прикупил под Ригой старый хутор и привел его в порядок вместе с первыми постояльцами -- бывших зеков он уважительно называет партнерами. Многие из них уже обзавелись семьями, работают и приезжают в гости к своему «крестному отцу». Латвийский центр признан одним из самых успешных в Европе, а гостившая тут королевская чета из Голландии посчитала его самым лучшим.

В Карелии, в деревне под Петрозаводском, семья молодых предпринимателей год назад запустила деревообрабатывающий цех с помощью бывших осужденных. Есть у них и свое подсобное хозяйство. Насильно никого «из бывших» не держат -- в деревеньке остаются только энтузиасты и люди, решившие действительно вернуться к нормальной жизни.

Тем, кто отсидел, зачастую требуется внимание, причем это не должно быть внимание нежной мамочки к своему сопливому сыночку, а строгое и взыскательное, как к ответственному и нужному работнику, который контролирует часть общего дела. Но создавать такие сообщества могут только сильные личности, которых (готовых возиться с бывшими заключенными), к сожалению, в мире не так уж и много.

Воля и разум

Конечно, можно долго ничего не делать и ждать, когда же придет сильная личность и всех одухотворит. Также можно долго ждать помощи от государства -- когда же оно наконец придет и всех поголовно социально адаптирует. А можно и самому попытаться. Сложности, конечно, будут. Но куда без них?

Роман, 27 лет, отбыл наказание в виде 3 лет лишения свободы:

-- После освобождения я некоторое время отдыхал. Просто воздухом дышал и гулял. А потом понял, что нужно на работу устраиваться -- мать с отцом не в силах такого лося прокормить.

Вначале попробовал на ближайшую фабрику трудоустроиться. Несмотря на то что им требовались водители, меня не взяли. Потом сунулся в крупную частную типографию. Там тоже отказали. А тут меня друзья надоумили -- у каждого крупного предприятия есть своя служба безопасности. И хотя отметки о судимости уже не заносят в паспорт, как раньше, разузнать всю подноготную кандидата не составляет труда.

Мне стало обидно. Срок-то я по дурости да по молодости получил -- повелся с одной компанией, уговорили поучаствовать в ограблении гаража. И что ж теперь, всю жизнь насмарку из-за одной ошибки?

Но я не такой человек, чтобы сдаваться. Вскоре устроился водителем на «КамАЗ», хозяин-частник знал о моем прошлом, но взял. Поработал два года, перевелся на «МАЗ»-рефрижератор, стал ездить в дальние командировки. Заработал себе репутацию честного человека, мне доверяют. Деньги появились, недавно женился. К прошлому никогда не вернусь, вырос из этого возраста, когда тебя тянет компания.

Наследственность

Кто бы и что бы там ни говорил о наследственности (мол, ее можно заменить хорошим воспитанием), этот фактор все равно присутствует. (Как приятно в очередной раз подметить неправоту бородатого немецкого мыслителя о среде, делающей человека.)

Приведу такой пример. Профессорская семья, мои знакомые, воспитывали внука, скинутого им родителями, с детства. Он -- интеллигент с большой буквы, преподает в институте, она работает в том же институте на другой кафедре. Их сын взял в жены женщину со сплошь сидящей в тюрьме родней.

Внук воспитывался среди книг, правильной речи и интеллектуального окружения. Итог воспитания: две ходки, потом год в федеральном розыске и опять тюрьма. Теперь надолго. Парень буквально впитывал в себя плохое, находил его даже там, где его не было. Все попытки вытащить его, вразумить, кончались ничем. Конечно, можно надеяться, что долгий срок переделает его. Но вряд ли. Ведь внешне он мало напоминает профессорского внука.

А нужна ли помощь?

Выходит, что, прежде чем кричать о поголовной социальной адаптации, необходимо осознать, что люди, проводящие часть своей жизни на зоне, неоднородны. Одним эта самая адаптация снилась в гробу и в белых тапочках, поскольку у них хватает силы воли порвать с криминальным прошлым самостоятельно. А неплохая профессия у них уже имеется.

Другим адаптация также без надобности, потому что без толку -- настолько эти люди слабовольны и подвержены любым дурным влияниям. (Как правило, они очень легко садятся на наркотики или спиваются.) Недаром говорят в народе, что горбатого могила исправит. К счастью, процент таких людей невелик.

А вот кому адаптационные центры очень бы помогли -- это тем, у кого нет на свободе родни и жилья; кто не имеет востребованной профессии; молодежи, не окончившей никаких учебных заведений -- в общем, всем тем, кто находится в «колебательном» положении. Ткни их в такой момент к плохому -- скатятся, поведи к хорошему -- начнут честно работать.

И если государство вскоре начнет переделывать тюрьмы в более гуманные, а спонсоры из социально ответственного бизнеса дадут денег на строительство и содержание реабилитационных центров -- глядишь, население «заключенного мегаполиса» (в России более миллиона заключенных) значительно поубавится. И, может быть, снизится до населения райцентра.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=9092006140048&oldnumber=364