Полиция мысли у стен Кремля

Как Федеральная служба охраны подкорректировала списки журналистов, допущенных к телу гаранта

Николай ЛЫКОВ

На прошлой неделе Владимир Путин давал в Кремле пресс-конференцию для российских и зарубежных журналистов. Гарант рассказал о «личной химии», которая связывает его с преемником – Дмитрием Медведевым. Правда, мистические откровения услышала не вся пишущая и показывающая братия. Части приглашенной и заранее аккредитованной публике в самый последний момент запретили общаться с главой государства. Среди тех, кого не пустили в Кремль, оказался и автор этих строк.

Кремль: полиция мысли

А начиналась история вполне безобидно. По старой традиции, президентская администрация разослала по полпредствам информацию о необходимости делегировать на конференцию региональных журналистов. Дальше указания были спущены в аппараты главных федеральных инспекторов, которые, собственно, и занимались отбором подходящих кандидатур.

Я, журналист «Саратовской областной газеты», вместе с коллегами из других изданий подал заявку примерно за месяц до события. Список аккредитованных представителей прессы вывесили на сайте kremlin.ru 8 февраля – моя фамилия там была. Подчиненные ГФИ, курирующие идеологический блок, также подтвердили участие всех саратовских журналистов, изъявивших желание послушать Путина в Кремле. Расходы несли редакции, билеты покупались заранее.

Было бы наивно полагать, что удастся задать вопрос президенту – желающих много, да и у организаторов все ходы наперед записаны. Очевидно, что цель таких пресс-конференций – не разговор на откровенные темы, вроде провала национальных проектов, дела ЮКОСа, уничтожения многопартийности, всевластии спецслужб, продовольственном кризисе или коловращениях пенсионной реформы, а безапелляционный и пафосный монолог о победоносных летах правления. И все же надежда сохранялась: накануне пресс-конференции застрелили областного прокурора Евгения Григорьева, и коллеги верили в то, что Путин оценит новость и скажет-таки пару слов специально для саратовцев. Но главнокомандующий не снизошел до таких «мелочей», сконцентрировавшись на собственных заслугах перед Отечеством – рабском труде на галерах.

У меня тоже был вопрос к главе государства. Звучал он так: «Вас называют великим политическим провидцем. Когда Михаил Ходорковский выйдет из тюрьмы? И станет ли он российским Нельсоном Манделой?». Не знаю, то ли за кремлевскими стенами, как в оруэлловской Океании, есть полиция мысли, то ли политическая биография (был активистом «Социалистического сопротивления», председателем профсоюза «Студенческая оборона») сыграла злую шутку, но на Красной площади меня остановили.

Охранка рулит

У Спасских ворот в День всех влюбленных журналистов встречали сотрудники Федеральной службы охраны – три хлопца в шинелях болотного цвета. В их руках – новые, перепроверенные ведомством, списки аккредитованных. Неожиданно выяснилось, что моя фамилия исчезла из реестра лояльных писак – вход в Кремль заказан. Объяснить недоразумение вызвался советник пресс-службы президента Александр Васильев – вежливый паренек лет 25–27.

– ФСО вчера лишила Вас аккредитации, – сообщил он.

– Я что, политически неблагонадежен?

– Надеюсь, благонадежны, – продолжал Васильев.

– Тогда по какой причине?

– ФСО ничего не поясняет.

– Заранее сообщить было нельзя?

– Было поздно.

– И сколько всего нелояльных не пустили?

– Не знаю, – простодушничал собеседник.

Васильев оставил номер телефона, позвонив на который, можно было высказать свои претензии. На поверку телефон оказался факсом, а сам Александр, как потом рассказали коллеги из «Новой газеты», избегал общения с прессой. Нашли советника только через третьи руки.

Кроме меня в «неблагонадежные» зачислили еще с десяток человек. Один из них – тележурналист с грузинской фамилией, работающий на полпреда Центрального федерального округа – не сильно расстроился: «Лучше дома поспал бы, чем четыре часа эту ахинею слушать!».

В отличие от темпераментного кавказца, у меня не было возможности понежиться в собственной постели. Поэтому я отправился гулять по Москве, что, впрочем, не уберегло меня от встречи с Путиным.

От него не убежишь

В Государственном музее современной истории России, куда я заглянул на экскурсию, уже в первом зале «встретил» действующего президента. Из огромного экрана телевизора он вещал о «газе-нефти» и политической стабильности. Здесь же размещается удивительный экспонат – одиночная камера узника Шлиссельбургской крепости. Приметы времени, одним словом.

Но самое интересное происходило на Пушкинской площади. Митинговали евразийцы – с песнями, плясками, завыванием и великодержавными речами. Черносотенцы, срывая глотки, орали: «Путин, гони шпионов!».

И тут я понял: можно смириться с тем, что не пустили, не те лозунги на площадях когда-то выкрикивал – марксистские и анархистские. И нечего переживать, ведь в России, как и в Кремле, все идет по плану. Ну, или почти все: на сайте «медведей» висел старый, неотредактированный охранкой список, в котором можно было прочитать фамилии тех, кто за один вечер превратились из лояльных в неблагонадежных (таковых насчиталось около 150 человек). Тех, кому так и не довелось услышать тезис о «личной химии». Вот только много ли они потеряли?

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=25022008132012&oldnumber=432