Пугачевский синдром беспредела

Владимир ЕФИМОВ

У описанной ниже детективной истории еще нет конца.

Каким он будет – пока неизвестно, но если развитие событий пойдет и дальше в таком русле, то мы можем с сожалением констатировать, что формула «закон и порядок» существует

не для нас.

Пастух-нелегал?

Как явствует из поданного 28 мая 2008 года в местные правоохранительные органы заявления пастуха из села Селезниха Эйтибара Халыг-оглы Насирова, пятью днями ранее его несовершеннолетнего сына Насраддина избил глава крестьянско-фермерского хозяйства Юрий Губанов. По свидетельству старшего помощника прокурора межрайонной прокуратуры Евгения Батова, 16-летнего подростка поместили в больницу для оказания медицинской помощи и проведения медицинской экспертизы, установившей наличие и характер побоев, что дало основание начальнику милиции общественной безопасности ОВД подполковнику милиции С. Новикову 21 июня вынести постановление о возбуждении в отношении Губанова уголовного дела по статье 115, часть 1 по факту причинения телесных повреждений, а прокурору межрайпрокуратуры Н. Петрову в тот же день утвердить его.

Установлено, что 23 мая, около 14 часов, находясь на сельском пастбище, Губанов умышленно нанес телесные повреждения, причинившие легкий вред здоровью несовершеннолетнему Насирову. Правда, если Батов, как признался он 11 сентября в беседе с корреспондентом «Богатея», хорошо помнит все обстоятельства этой истории, то почему-то не помнит, через сколько дней после побоев юноша предстал перед врачами, что очень важно, ведь побои он мог получить и раньше, и позже от другого, например, своего же отца, которого в Селезнихе считают человеком крутого нрава.

Еще более странно, что на следствии Насраддин, несмотря на попытки старшего дознавателя Марии Рачителевой, не только не мог сказать, сколько ударов нанес ему Губанов, но и в какие части тела он их наносил. Как свидетельствует гр-ка Александра Широкова, после 16 часов того самого дня 23 мая, когда, как утверждает Насиров-старший, его сын уже поимел побои от Губанова, она видела Насраддина живым-здоровым и без следов побоев: «Он мне выговорил, – вспоминает Александра Павловна, – что моя телка зашла в огород Губановых, и предупредил, что за это тот может меня побить. Что, спрашиваю, и тебя Губанов уже бил? – «Нет» – отвечает…». К своему глубокому удивлению, она вскоре узнала, что, по данным следствия, в это самое время Насраддин уже был избит Губановым.

Возмущение Губановых этой клеветой было сильнее, чем недовольство многих односельчан методами работы семьи пастухов Насировых. Не утруждая себя перегоном к дальним от села пастбищам и получая за каждую голову доверенного им крупного рогатого скота по 100 рублей ежемесячно, пасут прямо на окраине Селезнихи, рядом с огородами, куда часто заходит скотина. Кроме того, по свидетельству Широковой, несмотря на неоднократно высказываемые сельчанами требования, глава местной администрации Александр Корнеев странным образом не желает заключать с Насировым обязательный договор на пастьбу скота. Строятся самые разные предположения, что таким образом глава пастушьего семейства, получая ежемесячно за свою работу 25 тысяч рублей, уходит от уплаты налогов, или, что также противозаконно, у Насирова-старшего, появившегося здесь 6 лет назад, как и у двух его сыновей, нет паспортов и вообще российского гражданства, то есть они тут живут на нелегальном положении. По всей, видимости, Корнеев знает об этом, но потворствует нарушителю миграционного и налогового законодательства, чем подвергает себя опасности быть привлеченным к ответственности, если, конечно, этим фактом заинтересуются следователи, миграционная служба и налоговая инспекция. Или «дело Губанова» поважнее пособничества должностного лица в укрывательстве?

Подозрения, что Насиров тут на нелегальном положении, подтверждают свидетельства близкой его родственницы Халиды Ахадовой. Эта молодая азербайджанка в присутствии журналиста «Богатея» и своей мамы – Шабегим Ганбаровой, отважилась подтвердить высказанное ранее Губановым, что перед тем, как ей дать показания дознавателю, приходящийся ей двоюродным братом Насиров предупредил ее, что при показаниях не в его пользу он расправится с нею. Возмущенная этими давлением и угрозой физической расправы, Халида заявила журналисту: «Я считаю, его надо депортировать из России».

«Не тех свидетелей слушали»

Беспокоящий многих жителей Селезнихи вопрос о статусе пребывания в их селе Насирова привел меня к старшему дознавателю межрайонного отдела внутренних дел Марии Рачителевой. Именно она 1 августа вынесла постановление об избрании в отношении Юрия Губанова меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. Основание: «Губанов Ю.М,, находясь на сельском пастбище, расположенном в селе Селезниха, на почве личных неприязненных отношений умышленно причинил телесные повреждения несовершеннолетнему Насирову Н.Э.». Довожу до сведения старшего лейтенанта милиции Рачителевой М.М., что, мягко говоря, она перепутала… место избиения. Сельское пастбище находится возле водоема, почти в трех километрах от поля Губановых, где по свидетельству очевидца Левина, в «момент избиения подростка» он получал от Губанова зерно, и потому Губанов никак не мог одновременно быть в другом месте, возле Насирова с порученными ему коровами, и колотить его чем ни попадя. Между тем, многие «свидетели» утверждают, что избиение состоялось именно на поле Губановых. Но на эти глубокие противоречия, как и на полную «забывчивость» жертвы, куда ей наносились удары, старший дознаватель внимания не обращает, ее главный интерес – субъект Губанов, а не место его «рукоприкладства».

Внимательно изучив мое редакционное удостоверение, Рачителева, узнав, что корреспондента интересует «дело Губанова», поинтересовалась, по какому праву прессу оно интересует и с кем в селе журналист встречался. Вместе с ответом о праве прессы проводить собственное расследование и встречаться с тем, с кем посчитает нужным, дознаватель получила от меня вопрос: «А вы уверены, что в качестве законного представителя потерпевшего Насраддина был именно его отец, видели ли вы его паспорт или любой удостоверяющий личность документ?» Отвечать на него она не стала: скорее всего, потому, что данных паспорта Насирова в деле просто не было и не могло быть, ибо, как утверждают даже родственники, паспорта у того нет.

Странности дознания

Из письма Татьяны Губановой в редакцию «Богатея»: «29 июля мужа вызвали к дознавателю Рачителевой, которой он сказал, что культивировал поле, а в обеденный перерыв отпускал зерно жителю Духовницкого района С.Н. Левину, который на допросе 5 августа подтвердил этот факт и заявил, что никакого стада и пастухов рядом не видел. Рачителева же вместо «обедали, когда я подъехал» написала «культивировали». По совету адвоката Левин написал об этом в заявлении начальнику ОВД. После этого Рачителева повела Левина к начальнику милиции общественной безопасности Пугачевского ОВД С. Новикову, который, по словам Левина, стал оказывать на свидетеля давление. 21 августа появился свидетель – неоднократно судимый Ганбаров, скрывший родство с Насировым. На очной ставке Ганбаров говорил одно, а Рачителева записала другое. На возмущение мужа она сказала: «Ты кому дерзишь? Ты что себе позволяешь? Я старший дознаватель!» И ничего не исправила. Муж написал заявление о фальсификации материалов дела, но ответа на него не получил. На свидетелей оказывается давление. Только муж назвал Ганбаровых и предоставил их письменные объяснения, что Насиров заставил сына Рагима дать ложные показания, как об этом в тот же день стало известно Насирову, который привез Ганбарову в отдел, где следователь, по ее словам, дала ей подписать чистые листы. (Этот факт Шабегим Ганбарова подтвердила и корреспонденту «Богатея» – В. Е.) Ее дочь Халида позвонила нам и сказала, что Насиров Э. угрожал убить ее, а ребенка отобрать. К свидетелю Сергеевой Насиров приходил домой и угрожал ей убийством, а когда она написала об этом заявление, то участковый ей сказал: «Купили тебя Губановы за сто рублей» и пригрозил ей «обезъянником». 8 сентября Рачителева сказала моему мужу, что

10-го будет очная ставка с теми, «кого ты купил». Никакой тайны следствия не существует, едва мы называем свидетелей, как их тут же запугивают угрозами убийства. Рачителева постоянно предлагает нам примириться, заплатить Насирову 10 тысяч рублей, и тогда она сразу же закроет дело. Прошу защитить нашу семью и наших свидетелей от произвола правоохранительных органов Пугачевского района и восстановить справедливость. Я боюсь за жизни своих родных и свидетелей».

Думаю, после этого нет никакой необходимости доказывать ущербность хода расследования и странность действий старшего дознавателя Рачителевой, которая всячески стремится наконец-то «прокатить» Губанова по уголовной статье, как полагают члены его семьи, за удачное «вписание» в современные экономические условия хозяйствования на селе.

Месть за успех?

... В начале 90-х годов прошлого века после распада местного колхоза Губановы стали фермерами, получили в свое пользование 40 гектаров земли и еще 260 взяли в аренду у сельчан, занялись растениеводством и животноводством. Несмотря на все неимоверные трудности становления, они окрепли и выжили, пользуясь старой, по-прежнему еще живой в их руках сельхозтехникой, в то время как 7 из 11 начинавших вместе с ними фермеров постигла неудача. Как считают Губановы, относительный успех их предпринимательства вызвал зависть многих односельчан, а трое бывших членов их КФХ десять лет назад «организовали» заявление в милицию по поводу имеющегося между сторонами спора на совместно приобретенное имущество, утверждая, будто Губанов украл у них ворохоочиститель, на который, кстати, у того был полученный при покупке паспорт транспортного средства. Губановы были против поступившего им предложения переписать совместно приобретенное имущество и обратились по этому поводу в милицию, считая незаконными попытки тогдашнего главы местной администрации и трех бывших компаньонов сделать опись. Это сопротивление Губановых обернулось возбуждением против них уголовного дела. Оценивая его как незаконное, с нарушением права на справедливое досудебное разбирательство дела, руководитель Саратовского правозащитного центра «Солидарность» Александр Никитин написал прокурору района: «Постановление о возбуждении уголовного дела вопиет о нарушении законности. Решение арбитражного суда Саратовской области от 1 июня 1998 года не определило собственниками спорного имущества сельскохозяйственной машины «Ворохоочиститель» ОВС–25 заявителей о возбуждении уголовного дела. Поскольку уголовное дело возбуждено без достаточных оснований на основании превратно истолкованной следователем решения арбитражного суда, прошу Вас принять меры к отмене незаконного постановления о возбуждении уголовного дела и принесении извинения Губанову Юрию Михайловичу».

Кто мог знать, что это поражение в правовом споре Губанову не простят и через 10 лет попытаются отомстить фермерской семье за успешность ее бизнеса, причем чужими руками.

Избиение, которого не было?

«В тот день, 23 мая, когда я будто бы нанес побои младшему Насирову, я вместе с сыном Олегом, ветврачом по специальности, культивировал свое поле. Ближе к середине дня приехал предприниматель Левин из Духовницкого района и попросил отгрузить ему полтонны зерна для кормления купленных им кур. Я отправился вместе с ним в свое зернохранилище, загрузил в машину Левина зерно, но вдруг у нее сломались шаровые опоры. Довольно долго мы устраняли эту неисправность, потом пообедали, и он уехал. Никого из Насировых в это время и близко не было. (И не могло быть, ибо, как свидетельствовали журналисту «Богатея» Александра Широкова и Нина Бужина, они обе видели его вместе со стадом коров в трех километрах от «места избиения Губановым», возле водоема под деревьями. – В. Е.) Однако потом стали происходить удивительные вещи: во множестве появились свидетели, которые утверждали, что видели, как я бил Насирова за то, что коровы паслись на моем поле. Один свидетель будто бы в это время выкапывал в кустах из земли металлолом, другой отдыхал там же, хотя никаких кустов рядом нет. Я считаю, руками Насирова нам мстят за успешность, как результат нашего семейного трудолюбия. Насиров же обиделся на меня за то, что я в прошлом году в ответ на его настойчивые просьбы продал ему свою лошадь, на мои предупреждения о ее строптивости он тогда не обращал внимания, заставил-таки продать, а теперь обвиняет меня в обмане. Считаю это несерьезным».

Впрочем, «дело Губанова», благодаря действиям милицейских работников, которые, как утверждают очевидцы, «по-прежнему ездят по селу и ищут новых свидетелей избиения», приняло очень серьезный характер: Юрия Михайловича непременно хотят осудить, пусть и не лишением свободы, и навсегда повесить на нем «уголовку», как черное пятно за преступление, им не совершенное. По заявлению старшего помощника межрайпрокурора Евгения Батова, в ближайшие дни следствие будет завершено и поступит в прокуратуру, которая или направит материалы к мировому судье, или откажет в судебном преследовании Губанова за отсутствием состава преступления, или дело может завершиться мировым соглашением. Но поскольку Губанов считает себя невиновным, а идти на мировую – значит признавать себя виновным, для него третий вариант абсолютно не приемлем. Он обязательно хочет быть чистым перед самим собой, семьей, сыном, дочерью, внуком-первоклассником и односельчанами. На это его неотъемлемое право быть и считаться нравственно чистым никто не может покуситься, в том числе и Насиров с Рачителевой, или стоящие за ними, как бы сильно ни старались.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=16102008113928&oldnumber=456