«Мне дали имя при крещенье Анна...»

Светлана ТЕНЕТКО

Конец октября ознаменовался еще одним замечательной явлением

в рамках уже идущего фестиваля «Бомонд–2008» – литературным вечером

«Анна Ахматова. Царственное слово». Композицию, в которую вошли стихи, дневники и «Реквием» одного из величайших поэтов Серебряного века, привезла в Саратов заслуженная артистка России Ольга Фомичева-Москвитина.

Несколько слов об авторе и исполнителе: Ольга Георгиевна Москвитина – ученица Олега Ефремова и Алесандра Карева, окончила школу-студию МХАТ им. М. Горького. По приглашению своего учителя Олега Ефремова пришла в «Современник», где проработала девять лет, сыграв в спектаклях «Вечно живые», «В день свадьбы», «Традиционный сбор» В. Розова, «Без креста» В. Тендрякова и многих других. Сейчас Ольга Москвитина – актриса Театра им. Ермоловой, в ее актерском багаже роли в спектаклях Д. Пристли, Б. Шоу, Ф. Дюрренматта, Д. Олби. Несмотря на занятость в театре, Ольга Георгиевна автор и ведущая программ на «Народном радио». А саратовскому зрителю она предстала в спектакле одного актера, скорее всего, так можно охарактеризовать ее программу об Анне Ахматовой.

Небольшой зал областной библиотеки, а именно там проходил литературный вечер, конечно, не смог вместить всех желающих. И очень порадовало то, что среди пришедших наряду со зрителями старшего поколения было много совсем юных.

На сцене высокая, с царственной осанкой, о таких иногда говорят, что в них чувствуется аристократическая порода, женщина, чем-то неуловимо напоминающая Марию Ермолову на одноименном портрете Валентина Серова и в то же время похожая на свою героиню – Анну Ахматову – в молодости. Это сходство усиливает черное платье и длинная нитка жемчуга, подчеркивающие тонкость и аристократичность образа.

Перед нами одна за другой возникают картины из жизни Анны Ахматовой, которые условно можно разделить на три эпохи воспоминаний. Первая – горячо любимый ею Петербург: Петербург Достоевского, Россия Достоевского. Вот пятилетняя Анна на прогулке в царскосельском парке находит брошь в виде лиры, и сопровождающая девочек бонна говорит: «Это значит, ты будешь поэт». А в одиннадцать она уже начинает писать стихи и отец называет ее декадентской поэтессой: «В то время я гостила на земле,/ Мне дали имя при крещенье – Анна,/ Сладчайшее для губ людских и слуха./ Так дивно знала я земную радость/ И праздников считала не двенадцать,/ А столько, сколько было дней в году» (цикл «Четки»).

Стихи и воспоминания, строчки из дневников Анны Андреевны искусно переплетаются, создавая тонкое, воздушное кружево детства и не всегда безмятежной юности.

Ахматова уже замужем, и ее муж, Николай Гумилев, советует ей бросить писать стихи и заняться чем-нибудь другим, например, танцами. Но «Кипарисовый ларец» Анненского, корректуру которого она прочитает в «Бродячей собаке» (известное в то время кафе в Петербурге), когда Гумилев уедет в Африку, станет новой точкой отсчета. После этого она скажет: «Я стала что-то понимать в поэзии… Они открыли мне новую гармонию». А уже в 1912 году выйдет ее первая книга стихов, весьма благосклонна воспринятая критиками. «Сжала руки под темной вуалью…/ «Отчего ты сегодня бледна?»/ – Оттого, что я терпкой печалью/ Напоила его допьяна» (из цикла «Вечер»).

«А по набережной легендарной,/ Приближался не календарный –/ Настоящий Двадцатый Век» (поэма «Без героя»). Эти строчки рефреном проходят через первую часть – время, когда кружевное полотно жизни еще легкое и, несмотря ни на что, светлое.

Вторая часть выступления, хотя разделение здесь довольно условное, характеризуется более размеренным темпом; голос исполнительницы становится как бы жестче и глуше. И как-будто желая подчеркнуть вселенский холод и страх и отчаяние людей в те страшные годы репрессий и войны, актриса накидывает на плечи белый оренбургский платок. «Перед этим горем гнутся горы,/ Не течет великая река,/ Но крепки тюремные затворы,/ А за ними «каторжные норы»/ И смертельная тоска». Звучит знаменитый «Реквием» Анны Ахматовой. Пронзительный цикл стихов, в которых день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем в длинных очередях женщины ждали вестей о мужьях, сыновьях, братьях (в то время и сын, и муж Анны Андреевны уже были арестованы и сосланы в лагерь), ждали разрешения послать им передачу или хоть какую-нибудь весточку. Но новостей никогда не было, гробовой покров повис над городами: «Звезды смерти стояли над нами,/ И безвинная корчилась Русь/ Под кровавыми сапогами/ И под шинами черных марусь» (цикл «Реквием»).

В эти годы Ахматова скажет: «Голос мой звучит по другому, возврата к прошлой манере быть не может…». А дальше... жизнь в Ташкенте в эвакуации, возвращение в Ленинград и в Москву… и стихи.

«Я никогда не переставала писать стихи», – вспоминает Ахматова. Эти слова, ставшие заключительными, по сути очень точно характеризуют всю жизнь гениального поэта – Анна Андреевны Ахматовой. Могла ли предположить царскосельская бонна, что ее слова маленькой Анечке станут пророческими: «Ты будешь поэт».

Ольга Москвитина предстала перед нами не только как прекрасная драматическая актриса и декламатор, но и великолепная певица. В программе прозвучал романс на стихи Ахматовой, исполненный артисткой.

Отдельно стоит остановиться на музыкальном сопровождении в исполнении потрясающего гитариста Вячеслава Щербины (Москва). Гитара не идет здесь фоном, создавая некий шумовой эффект. Это самостоятельная, пусть и небольшая, музыкальная программа, одновременно очень тонко и корректно соединенная с литературной частью.

После концерта нам удалось буквально несколько минут поговорить с Ольгой Москвитиной.

Корр.: Ольга Георгиевна, расскажите, как родилась эта программа, почему Вы выбрали именно ахматовский цикл и сложно ли было работать над ним?

О. Москвитина: У нас на курсе учился Боря Ардов, который жил в семье художника и актрисы. Боря Ардов наш, студент нашего курса, – сводный брат Алексея Баталова, у них разные отцы и одна мама – Нина Антоновна Ольшевская. Короче говоря, как это получилось. Я совершенно, к стыду своему, Ахматову не знала ни в зуб ногой. Мы бывали в гостях у Бори Ардова, куда приезжала Анна Андреевна, тогда не имея своей квартиры в Москве, да она и в Ленинграде заимела ее гораздо позже. Писательский дом в Лаврушинском переулке, квартира небольшая, три клетушки маленькие. И у Анны Андреевны была небольшая комнатка, такой пенальчик крохотный: коечка стояла, тумбочка, стул. И там мы ее видели. И он (Ардов) носил все время с собой книжку, так как он в писательской, актерской среде рос, он, конечно, все это знал. И стихи знал. Вот тогда я и узнала про Ахматову. Просто узнала. Потом однажды на концерте, где мы играли отрывки такие, уже будучи актрисой, мне подарили... Нам не деньги платили, а вот дали книги. И мне достался именно сборник, довольно толстенький, с лиловато-серой обложкой. Сборник «Бег времени» с портретом ее.

Я ночью открыла эту книгу и… ушла туда. Я просто ухнула в этого омут, в этот мир. И вот с этого началась. Потихоньку-потихоньку одно стихотворение, другое, третье... Потом я вышла замуж за человека, который весь был в литературе, в поэзии. У него была огромная библиотека. Я узнала все про Ахматову. И вот тут я начала потихонечку делать программу. И она как-то вот так и сложилась. Трудностей у меня не было, у меня была радость соприкосновения с этим. Потихонечку так, сначала маленькую композицию читала, потом она сложилась в большую. Я сдала ее в филармонию. Меня приняли с этой программой. Это была первая сольная программа, с которой меня приняли в Московскую филармонию.

Корр.: А как образовался Ваш музыкальный союз?

О. Москвитина: Музыкальный союз не только с гитарой, но и с фортепиано тоже, но это при случае, когда что удобнее.

В разговор вступает подошедший гитарист Вячеслав Щербина.

В. Щербина: Хотелось бы отметить ее дар музыкальный. У многих, когда делают программы, музыка фоном просто идет, как шум такой. А Ольга Георгиевна имеет огромный вкус музыкальный. Она тонко чувствует пластику музыки, в композиции это употребляет и получается очень объемная и красивая вещь.

О. Москвитина: Мы эту программу делали иногда с пианистом. Но теперь чаще всего с гитарой. С ахматовской программой ездили в Тарусу. С бунинской ездили в Самару, филармония – огромный зал был битком, с балконом, с таким огромным амфитеатром.

Корр.: Иногда говорят, что Ахматова – женщина, которая пишет мужские стихи…

О. Москвитина: Я не знаю, что такое женские стихи, что такое мужские стихи. Есть поэты, есть поэтессы. Вот Анна Андреевна Ахматова и Марина Ивановна Цветаева – это поэты, это не поэтессы. Она просто поэт. Ну, что женщиной родилась, честь ей и хвала, такая красивая женщина, да еще такая гениальная. С таким характером, которая все пронесла через все. Марина-то Ивановна не выдержала, покончила с собой. А Анна Андреевна проплыла, как корабль. Трижды арестовывали сына, одного мужа расстреляли, второй погиб в лагерях.

Корр.: А сколько Вы уже читаете эту программу? Она все время обрастает как-то...

О. Москватина: Одна все время обрастала. Начиналось это с маленьких композиций, пробные такие были камни в каких-то концертах смешанных, но сдала я ее давно в филармонию.

Корр.: Какие программы у Вас еще есть, вот Бунин…

О. Москвитина: Бунин «За всех любивших нас», сейчас я сдала Чехова «Я верую». Я его читаю с эпиграфом из Гоголя, потом идет рассказ Чехова «Красавицы», великолепный рассказ. После «Красавиц» идет рассказ из «Чехонте» и потом идет инсценировка спектакля «Чайка». Еще есть Алексей Константинович Толстой, Пастернак, Цветаева, в общем, много еще чего есть.

Нам оставалось только поблагодарить артистку, и если для зрителей и журналистов вечер закончился, то Ольгу Москвитину ждали еще студенты театрального факультета, на встречу с которыми она торопилась после концерта.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=7112008144227&oldnumber=463