Горестные заметки одного дня

Юрий ЧЕРНЫШОВ

В минувшую субботу два экипажа на байдарках прошли участок речки Чардым, именуемый как

«от моста до моста». Этот почти тридцатикилометровый (с учетом изгибов реки) маршрут выходного дня начинается у достопримечательности Саратовской области – свидетельства высокого мастерства

и совестливости – автодорожного моста у села Аряш и завершается около станции Тарханы у другой достопримечательности: моста, но уже нашего, воровского времени и воровских обычаев.

Первый, верхний мост, славен тем, что, будучи построен в 1907 году, о чем свидетельствует рельефная цифра на нем, он до сих пор несет исправно службу. Нижний мост (там, где завершается маршрут), построенный неизвестно когда, но явно не сто лет назад, уже пришел в ветхость. И вплотную к нему в самые последние годы построили еще один мост. Говорят, по указанию губернатора Аяцкова. Здесь он ездил на свою дачу в Чардым и, возможно, потому министр дорожного строительства Джлавян принялся за благоустройство «государевой» дороги.

Построить-то мост построили и новое дорожное полотно отсыпали, но готовую насыпь полотна на мост не вывели. Мост стоит отдельно, насыпь существует отдельно, да и асфальтом не покрытая. Остатки бетонных плит и иной мусор, в полном соответствии со строительными повадками, вывалили на берега реки да с тем и…сгинули. В таком неприглядном состоянии находится все это дорожное хозяйство и сейчас. И скребутся тяжелогруженые авто по старой, так сказать, федеральной трассе, объезжая бесчисленные выбоины на дороге, которую никто не ремонтирует, видимо, потому, что по документам давно уже построена новая.

Поход этого года не самый ранний, рекордно раннее время – конец марта. Но нынешняя весна выдалась неуютной: вроде и солнце во всю светило, но дул холодный ветер и отбивал охоту выходить на воду. Проигрыш, правда, невелик. Трубы, которые в двух местах пересекают речку, и при полной воде скрыты под водой, в середине апреля, когда вода половодья сошла, повисли над рекой так, что ни под ними проплыть, ни над ними протащить байдарки невозможно. Но берег в этом месте низкий и хоть слегка топкий, однако обнос злополучных труб проходит без особого труда. Больше хлопот с мелями. Не в пример с периодом конца марта их число в апреле весьма значительно. И сползти с них, упираясь веслами в дно, удается не сразу, а то оказывается и вовсе невозможным. Это самое неприятное – выходить в воду, облегчая тем самым судно, и проводить байдарку в поводу до глубокого места. Проделывать эту водную процедуру в обуви или босиком – значения не имеет. Вода – не теплее снега. Тоже любопытная деталь: снег, вопреки логике, лежит на солнечной стороне. И иногда возникает иллюзия, что плывешь по какой-нибудь горной речке, у самых снежных вершин. Да и сам Чардым местами тому весьма способствует. Редко расширяясь до пары десятков метров, он почти непрерывно петляет, делая развороты почти на 200 градусов и сужаясь при этом до размера длины байдарки (около 5 метров). На таких поворотах прижимы к берегам, поросшим кустами и камышом, весьма ощутимы. Так что, не вписавшись в поворот, что при быстром течении не всегда просто, есть шанс и «причесать» голову ветками, и застрять поперек речки, упершись носом байдарки в камыши одного берега и запутавшись в склонившемся кустарнике другого. На подобных довольно протяженных участках работать веслами случается, как на трассе водного слалома, до ломоты в мышцах.

Такие вот чудесные ощущения дает возможность испытать, казалось бы, самый заурядный Чардым, который летом и речкой-то назвать язык не повернется. Пожалуй, в это время речка даже интереснее, чем в половодье.

Крутой левый, постоянно подмываемый в половодье берег, радует удивительно живописными, напрашивающимися на фотосъемку видами утесов, которые с воды кажутся вздымающимися прямо к небу. Уже и сейчас то там, то тут у берега стоят машины, а на берегу у быстринок заседают приехавшие не весть откуда рыбаки с удочками. «Ловится?», – бросаешь иному на ходу. «Да нет», – следует обычно ответ. «А зачем сидите?» – «А кто его знает», – доносится вслед. Эти берега летом, похоже, становятся свидетелями массового «культурного» отдыха.

О том напоминают повисшие то там, то здесь на кустах, как на новогодней елке, «украшения», оставшиеся от этого «культурного» отдыха: цветные полиэтиленовые пакеты, одноразовая посуда, пластмассовые бутылки. Это то, что не доплыло до Волги. Да если бы только не доплыло. Пластмасса не разлагается десятилетиями, если не больше. Не эстетично, конечно, однако когда этот мусор валяется, да и только, то, казалось бы, и нет других забот. Как бы не так! Мы убедились в том, какую громадную, без преувеличения, опасность несут остатки «одноразовой» посуды и прочие пластиковые достижения цивилизации, брошенные в траве и кустарнике «теплыми» компаниями.

Ближе к завершению похода, как только начались дачные участки, впереди показался дым, а скоро и пламя, охватившее береговой кустарник, камыши, сухую траву и сухие деревья. По мере нашего сплава огонь увеличивался – пылали, оказывается, оба берега. Мы плыли, как сквозь горящие джунгли. Огонь шел и поверху, порой спускался почти до берега. Иногда жар достигал и наших лиц. Кое-где дым поднимался густыми черными клубами – значит, горели или нефтепродукты, или старые автопокрышки. Вскоре запершило в горле, но не только от дыма. Это уже не был просто дым – это были продукты горения и разложения пластмасс. Среди них – диоксин – почти боевое отравляющее вещество. Попасть в дым с диоксиновой начинкой без противогаза – смертельно опасно. Нас спасало петляние реки и порывы ветра, заглядывавшие в речные петли. Он относил ядовитые клубы в сторону от нас или нас от ядовитого дыма. И ведь такое при поджоге травы близ населенных пунктов происходит повсеместно! Два людских безумия в состоянии потравить население на приличном пространстве. Это – неспособность обрести элементарную ответственность за брошенные «мины замедленного действия»: всю химическую упаковку от съеденного и выпитого «на отдыхе» и огнепоклонство – это языческое дикое стремление поджигать сухую траву. Учитывая рост и без того неимоверного количества автомобилей, позволяющий все большему числу людей выезжать на природу, и соответственное увеличение при этом оставляемого мусора, можно уверенно ожидать какого-нибудь массового отравления при очередном поджигании травы продуктами горения пластмасс. Что с этим делать – неведомо. Самое радикальное – запрет на производство упаковок и тары из синтетики. Или более мягкая мера: поощрение производства упаковок и одноразовой посуды из бумаги, картона и т. п. Ну, а в данный момент чувства, которые нам пришлось испытать, глотая диоксин, были не самыми человеколюбивыми, а пожелания, которые мы мысленно и вслух посылали моторизованной части саратовских любителей природы, – не самыми благозвучными.

Но все хорошо, что хорошо кончается. До дачных строений огонь не дошел (а мог вполне, будь ветер в их сторону), без врачебной помощи участники похода обошлись (а могло быть хуже – запах пластмассовой вони пару дней держался в памяти), да и досада по дороге домой переключилась на тот дорожный долгострой-недострой, который описан выше. А в остальном – все хорошо. Водный сезон открыт, да здравствует водный сезон.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=23042009153120&oldnumber=485