«Резервация» и «труба»

Юрий ЕПАНЧИН

Все мы привыкли к тому, что жить надо сегодняшним днем («довлеет днеси злоба его»), что не следует задаваться «проклятыми вопросами», а брать от жизни все доступное. Существует и соответствующая пословица про журавля в небе и синицу в руках. Но иногда все же приходят мысли: что будет со страной и всеми нами?

Между тем, еще существуют люди, которые не боятся взглянуть в лицо действительности и холодным и трезвым разумом оценить существующее положение вещей. К их числу принадлежит молодая исследовательница русской политической культуры Ирина Глебова. Ее книга «Как Россия справилась с демократией: Заметки о русской политической культуре, власти, обществе», вышедшая в 2006 году в Московском издательстве «Российская политическая энциклопедия» (издание можно приобрести в Интернет-магазине), получила высокую оценку специалистов, но, к сожалению, осталась незамеченной широким читателем.

В центре внимания автора – метаморфоза власти и общества в последние десятилетия. Глебова делает вывод, что «выход из коммунизма привел к новому социокультурному расколу – внешне на экономической почве. Из одного исторического корня выросли и новая культура социальных верхов, условно – «нефтегазовая», и новая массовая, так же условно – культура «резервации». Первая как бы прозападная, космополитичная, родилась в ответ на социальную трансформацию, изменение облика страны. Принадлежность к «нефтегазовой» культуре стала для верхов способом (фактором) преодоления своей «русскости», изживания национальной идентичности. Эта культурная среда открыта во вне – как нефтяная или газовая труба на Запад. Ее и питает эта «труба», берущая начало в российских месторождениях и вливающаяся в западные банки. Вторую культуру питает «почва», сосредоточенная на собственной банке (стеклянной, где деньги лежат) или Сбербанке».

Две культуры, разделенные огромной разницей в доходах, практически не имеют точек соприкосновения. Постсоветская власть решительно покончила с ролью надсмотрщика и контролера общественных процессов и целиком сосредоточилась на собственных материальных интересах. На деле существует государство-корпорация, точнее несколько топливно-сырьевых корпораций, прикинувшихся государством. Если в советский период все силы были направлены на укрепление державной мощи, то теперь предлагается радоваться успехам «Газпрома» и «Лукойла». Экстерриториальная Рублевка стала символом сосредоточения новых временщиков, поставивших национальное достояние на поток и разграбление. Эта прослойка, составляющая полтора-два процента населения, вместе с обслуживающим ее интересы «средним классом» (15 процентов) живет в режиме непрерывных «торжеств» (от древнеславянских «торг», «торжище»). Именно таким образом временщики презентуют свою успешность обществу. «Резервация» смотрит на этот непрерывный карнавал с вожделением, иногда подрабатывая на «торжествах» в качестве массовки. Большинство населения проникнуто теми же, что и элита, потребительскими ценностями, но довольствуется дешевыми уличными «бутиками». «Резервация» пробавляется эрзацами, вынужденная чаще смотреть на товары, а не приобретать их. Масса бедных россиян не выработала адекватного мировоззрения, они представляют собой «никакой класс».

«В дальнейшем культурный разрыв двух типов миропонимания и социальной реализации будет, видимо, углубляться. Наш высший слой замкнулся в себе и на себе. Его совершенно не занимает, не интересует русская «почва», ее проблемы, интересы, ценности. Он живет собою, своим «делом». На место Хозяина пришли хозяйчики. Население на вопрос «делать жизнь с кого» отвечает пьянством и воровством. Статистика преступных деяний имеет тенденцию к росту. Как отмечает Глебова, «в постсоветской России все больше стирается грань между «преступным элементом» и простым обывателем. Последний так или иначе соприкасается с «теневой» сферой, в своей повседневной жизни тем или иным образом преступает закон. Поэтому требуя от власти «навести порядок», он лукавит, опасаясь «порядка» (то есть торжества закона) в той же мере, что и «беспорядка», анархии. А это, как и многое другое в дне сегодняшнем, работает на власть». Единство рваческих устремлений верхушки и населения создает аморфное псевдоединство – «властенародие». По сути своей, это – первобытное освящение верховной власти массами, наделение ее таинственной неформальной силой, способностью сверхъестественным способом сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Выход из создавшейся ситуации автор видит в трансформации временщиков-хозяйчиков в современный управленческий класс, который рассматривал бы подвластную страну не в качестве источника сверхдоходов, а как обширное поле преобразовательной деятельности. Западный опыт следует перенимать не поверхностно, а по существу. Демократия не вводится указом, а прорастает из навыков общественной самодеятельности. Ее основа – местное самоуправление, которое у нас практически искоренено. По результатам опросов, значительная часть жителей Саратова не знает даже фамилий своих муниципальных депутатов. Разве можно назвать их «народными избранниками»? Вот так и живем под властью корпорации «Большая труба».

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=10062009192638&oldnumber=492