Бумажное наследство

Антон БЛАЖЕННЫЙ

Повышенный интерес саратовских СМИ к системе местного судопроизводства свидетельствует об одном: работа судов

далека от погрешностей, а сами они вправе претендовать на звание справедливейших и прозрачнейших служебных инстанций города. Такие выводы, очевидно, делают для себя не самые последние в Саратове лица из тех, кто лично или при помощи сотрудников пресс-служб следит за свежими публикациями и новостными сюжетами региональных телеканалов.

Не берясь развеять сие приятное заблуждение, наше издание добавляет материал к пачке уже имеющихся. Заметим,

к не самой тощей из них, ведь по степени цитируемости в прессе Октябрьский районный суд занимает лидирующие позиции.

История, с которой обратился в редакцию наш читатель Валерий Репин, в общем-то, заурядна. И именно поэтому хочется ожидать, что случаи со спорным наследованием, дарением, регистрацией и прочими видами распространенных операций с недвижимым имуществом поставлены в судопроизводственной практике на поток. На худой конец, всегда остается пусть маленькая, но все же надежда на то, что судья не лишен зрительных рефлексов и вправе полагаться на слаженную работу сего механизма. Как несложно догадаться, в нашей истории все эти абсурдные предположения пошли прахом…

Квартира. Кто в доле?

Годы, если не сказать десятилетия, квартира № 2 на первом этаже «сталинки» дома № 19 по ул. Горького, бывшей коммуналки, особенно никого не интересовала. В двух комнатах «трешки» проживала семейная пара Репиных, а третью, тоже на правах хозяйки, занимала одинокая пожилая женщина. Живя стенка в стенку и считая себя людьми, а не зверями, соседи, естественно, как могли, облегчали существование больной старухе. И после ее смерти события разворачивались по классическому сценарию: комната оказалась в собственности внучатого племянника Лидии Репиной Александра Засоркина, перейдя к нему на основе собственноручно подписанному умершей завещания. Этот эпизод, немаловажный в дальнейшей истории, недоразумений, однако, не вызывает. Остается только порадоваться за удачливого молодого человека, исключительно стараниями радеющей за него родственницы приобретшего 12,4 квадратных метра жилой площади в центре.

Судьба смежных комнат оказалась куда интересней. В 2005 году Евгений Репин умер. На тот момент жилплощадь, которую делили супруги, была не только приватизирована, но и благополучно завещана. В начале 1998 года чета Репиных специально посетила нотариуса, некую Ольгу Черниенко, при помощи которой и составила завещание в пользу Валерия Репина, единственного сына Евгения Сергеевича от первого брака. Сама Лидия Николаевна детей не имела, Валеру знала с детства, относилась к нему преувеличенно хорошо, а потому и не возражала против желания мужа впоследствии сделать пасынка единственным правообладателем 67/100 долей в квартире (каждый из супругов имел право распоряжаться 67/200 долей данной жилплощади).

Меж тем, жизнь шла своим чередом. Валерий обзавелся собственной семьей и продолжал жить в собственной «однушке». Несмотря на определенную стесненность жилищных условий, кончина отца не стала для него поводом для переезда. На похоронах сраженная горем Лидия Николаевна уверила пасынка в том, что с переездом он всегда успеет, а в случае острой нужды волен хоть завтра занять одну из комнат. Валерий от предложения отказался…

Престарелая женщина не намного пережила супруга. Она скончалась в январе 2008 года в возрасте восьмидесяти семи лет. К тому времени она успела переоформить собственное завещание, отписав причитающуюся ей жилплощадь еще одному племяннику – Юрию Кислову. А уж тот, даром, что работал водителем Дорожной клинической больницы, оказался наследником на редкость предприимчивым.

О существовании нового завещания Валерий узнал почти сразу, в том же 2006 году. Уже тогда правильность определения нотариусом доли квартиры, которой на правах собственности могла распоряжаться мачеха, вызвала у него большие сомнения. Процесс оспаривания документа через суд уже вот-вот был готов начаться. Однако в последний момент Репин отозвал исковое заявление, оставив все, как есть: сердце пожилой Лидии Николаевны и без того было на пределе, переживаний, связанных с судебным процессом, оно бы просто не выдержало.

Спустя три месяца после похорон Репин посетил квартиру на Горького в сопровождении техника БТИ, собираясь оформить необходимые документы для государственной регистрации своего права собственности. Несмотря на кончину престарелой жилицы, комнаты не пустовали: как уже говорилось, в одной из них проживал Александр Засоркин, а в две другие оперативно въехал Юрий Кислов. Встретив Валерия с радушием доброго знакомого и подивившись приходу специалиста из БТИ, племянник покойной Лидии Николаевны охотно показал гостю документы, при наличии которых искренне считал спорную жилплощадь своей собственностью. В этой папке опешивший от неожиданности Валерий впервые увидел договор дарения, которым 20 апреля 2007 года Репина отписывала своему родственнику … 67/100 долей в праве собственности на квартиру, которых, естественно, иметь не могла. Посчитав подобный документ абсурдным, но, понимая, что поделенная «родственничками» жилплощадь формально готова к продаже, Репин, не мешкая, обратился с иском в Октябрьский районный суд. Его нотариально заверенная доля единственного наследника отца в представленных Кисловым бумагах не всплывали вовсе, меж тем завещание имелось, и Репин резонно полагал, что оспорить единоличные права Кислова особого труда ему не составит. Но на деле все вышло иначе.

Неправильно сведенные счеты

Не самую последнюю роль в этой истории, намеренно или нет, сыграла нотариус Октябрьского района Ольга Черниенко. После смерти Репина-старшего г-жа Черниенко, как и полагается, завела наследственное дело под № 42. И уже с 2006 года с этим делом, несмотря на имеющийся текст завещания Евгения Репина (кстати, составленного тою же Черниенко), стали происходить странные вещи. Как оказалось впоследствии, еще в 2006 году, когда «переделом» собственности занялась Лидия Репина – хотя, скорее, можно предположить, что оформлением документов озаботилась вовсе не глубоко пожилая женщина, а ее племянник Юрий – в нотариальные расчеты закралось одно вредоносное недоразумение. Но прежде чем объяснить его суть, приведем результаты несложных арифметических операций. Если брать за основу нормы ГК РФ и не учитывать имевшееся завещание, после смерти супруга Лидия Репина получила бы право наследовать обязательную часть его имущества – а именно, 67/600 от имевшихся у него в собственности 67/200. В этом случае оставшаяся часть – а именно, 67/300 – перешла бы в распоряжение второго наследника – Валерия Репина. Самое абсурдное, что так оно и получилось.

Ведь нотариус Черниенко вывела из «дано» абсолютно иную формулу. Проигнорировав завещание, она отвела Лидии Николаевне две трети от собственности покойного супруга, тем самым определив ее имущественные притязания в числовом значении 67/300. Однако это еще не все. То, что происходило дальше, вообще едва поддается логике. Договором дарения, о котором уже упоминалось выше, Репина милостиво оделила своего родственника Кислова правами на обе комнаты. В ходе совершения этой и без того мутной сделки окончательно потерялась даже остававшаяся – если опять же руководствоваться соображениями логики – от имущества покойного Репина одна треть. Надо сказать, что и одаренный щедротами тетки племянник не растерялся, поспешив оформить свои новоприобретенные имущественные права в регпалате. Однако и там тоже не обошлось без «недоразумения». Дело в том, что в бумагах, относившихся к теперь уже рассмотренного судом первой инстанции делу, фигурирует некий документ – договор на приватизацию жилого помещения, который Лидия Репина оформила 14 июля 2006 года, вступив в права наследования за покойным супругом. В этой бумаге принадлежащая женщине общая долевая собственность исчисляется еще в дроби 67/120 – значение. Которое можно получить, сложив законные 67/200 Репиной и 67/300. по ошибке выделенные ей нотариусом. Когда годом позже Репина решилась подписать дарственную, это число выплыло в поданном ею заявлении в Управление Федеральной регистрационной службы по Саратовской области с целью зарегистрировать сделку по договору дарения. Печатная ссылка на этот договор утверждает, что предметом совершения сделки было 67/120 долей в праве общедолевой собственности на квартиру. При этом двойка зачеркнута, и рукой самой Репиной исправлена на ноль. Что абсурднее всего, после произведенной операции бумага не утратила свою силу, более того – была зарегистрирована в тот же день. Экономия бумаги, конечно похвальна. Но вряд ли это единственная причина, по которой на вполне легальных условиях совершается подобные документооборот

Много позже, уже на суде, всплыло, что Репина внесла правку, якобы в силу собственной юридической безграмотности.

Ну каков спрос с человека, разменявшего девятый десяток? А поскольку регпалата, в соответствии с действующим законодательством, проверять предоставленные ей сведения не обязана, возникающие вопросы могут быть адресованы только к одному фигуранту описываемых событий – г-же Черниенко. Нотариус, надо отдать ей должное, признала за собой «техническую ошибку» в расчетах долей в свидетельстве о праве на наследство. Правда, сделала это спустя два года по оформлению документа, незадолго перед тем, как дело всплыло в суде. Что хуже всего, даже после этого погрешность не была устранена: в бумагах всплывали какие угодно цифры, кроме 67/150 общедолевой собственности квартиры, на которые, не случись бумажной казуистики, вправе была претендовать Лидия Репина.

Завещание – еще не повод

вступить в наследство

Нет нужды утомлять читателей другими расчетами, тем более, что относящиеся к нашей истории документы изобилуют цифрами с «техническими ошибками». После того как в марте прошлого года Валерий Репин не обнаружил своей фамилии в списке правообладателей долевой собственности в квартире на Горького, 19, найдя в госреестре лишь имена Засоркина и Кислова, он в срочном порядке обратился с исковым заявлением к Кислову в Октябрьский суд. Судебное разбирательство по этому, казалось бы, донельзя прозрачному делу растянулись более чем на год. Этим летом, 16 июля, судья Т.А. Перова наконец-то вынесла резолютивную часть. Что же решил суд? А он ограничился полумерой, удовлетворив требования истца лишь частично, а, по сути, не решил ничего. Во-первых, он признал недействительным и без того фактически аннулированный самой Черниенко документ, в соответствии с которым Лидия Репина вступила в наследство после смерти мужа. Во-вторых, обесценил пресловутый договор дарения, заключенный между Репиной и Кисловым, но лишь в части «дарения и передачи … 67/300 долей в праве общей долевой собственности…».

Стоит ли удивляться, что такое решение лишь еще сильнее запутало взаимоотношения сторон, отстаивающих свои права на квартиру. По мнению Валерия Репина, «судом вынесено решение не по тому иску, который был заявлен. Истец заявлял требования о применении последствий недействительности ничтожной сделки, никогда от них не отказывался и отстаивал их устно и письменно». А кроме того, не без оснований требовал признать Лидию Репину недостойным наследником. Собственно, в этом легко убедиться, ознакомившись с материалами дела. Рассчитывая на торжество правосудия в вышестоящей инстанции, Репин подал кассацию в областной суд. Дело слушалось буквально на днях, но процесс завершился, едва успев начаться: жалоба была оставлена без удовлетворения.

Сумеет ли наследник когда-нибудь вступить в законное право наследования, не известно. Сейчас, едва оправившись от вторичного потрясения, он готовит надзорную жалобу в президиум областного суда. Те 67/300. которые признали за Репиным, судьи не позволяют ему занять ни одну из комнат, ведь самая маленькая на 4 метра больше отведенной ему доли.

Что же касается г-на Кислова, то он, заручившись поддержкой авторитетного в судебных инстанциях адвоката В. Березиной, судя по всему, не сильно беспокоится за свои нервы.

«Богатей» обещает следить за ситуацией.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=10092009152518&oldnumber=500