Даниил Безносов: «Я совершенно потрясен саратовской театральной школой»

Екатерина БОГДАНОВА

Готовясь к открытию нового сезона, академдрама приберегла для саратовцев традиционную для сего события премьеру.

К работе над инсценировкой пьесы саратовской драматургини Ксении Степанычевой «Частная жизнь» был приглашен молодой интересный режиссер Даниил Безносов. Процесс создания спектакля близок к своему завершению, конечный результат зритель увидит 1 октября. Накануне столичные гости, собственно сам Даниил и художник-сценограф Михаил Кукушкин, встретились с корреспондентом «Богатея».

Корр.: Судя по тому, что даже на интервью вы пришли вместе, вам комфортно работается вдвоем. Сколько лет уже вашему творческому тандему?

Д. Безносов: Нашим взаимоотношениям пошел уже пятый год. Мы друг друга чувствуем. Миша был на всех премьерах, хорошо знает мою нравственную позицию, эстетику и методику работы и мое ощущение театра. Мы быстрее сговариваемся и, что самое главное, у нас выработалось взаимопонимание. Споров не возникает: мы выбираем направление и дальше просто сочиняем.

М. Кукушкин: Мы встретились, когда нужно было ехать в город Каменск-Уральский на спектакль «Лекарь поневоле». Знакомство наше было в значительной мере случайным. Как это обычно бывает, я передал номер телефона одному режиссеру, тот передал его Даниилу. Но я очень рад тому, что судьба нас свела и мы работаем по сегодняшний день – не бесконфликтно, но, как мне кажется, удачно.

Корр.: Расскажите о вашей нынешней совместной работе.

Д. Безносов: Пьеса, которую мы делаем, включает в себя не только три новеллы, предложенные Ксюшей в «Частной жизни». Еще мы взяли историю из уже известных «Маленьких комедий». Это совершенно отдельный эпизод, которого нет в других пьесах, он называется «Предложение». Еще, я надеюсь, будет какая-то история, нами самими сочиненная. Мы попали в сложную ситуацию: действие происходит на речке, на мостках, потом идет сцена в спальне родителей, сцена в ресторане и сцена в ожидании нового года в квартире. Это совершенно несовместимые между собой места действия, и в том, чтобы погрузить их в единое пространство, были и сложность, и интерес. Как мне кажется, у нас получилось. По крайней мере, сочиняется и ничего не коробит.

Корр.: Давно ли начались репетиции?

Д. Безносов: Да. Мне очень сложно пришлось в Омске, и после этого я требовал, чтобы у меня было много времени на репетиции. Полтора месяца мы репетировали до отпусков, потом было лето на раздумья, а с 1 августа работа возобновилась. Приятно, что есть время поошибаться, подумать, посочинять, довести до совершенства, до какого-то результата. Запутались – подумали, распутались. Опередили – остановились, отдохнули. Всегда бы так.

Корр.: Определиться с выбором занятых в спектакле актеров Вам помогло руководство театра?

Д. Безносов: Что Вы! Я до распределения ролей сумасшедший. Никогда в жизни ни одного артиста не менял и надеюсь, что этого не произойдет. Как приехал, я посмотрел семь спектаклей подряд, включая сдачу «Чипполино», – в день по два спектакля старался смотреть. Как оказалось, взгляды на распределение актеров у нас с художественным руководством совпали просто почеловечно. Поэтому ни ругаться, ни отстаивать свою точку зрения не пришлось. Я счастлив, что на полпути к нам присоединилась Вера Феоктистова. До того, как это произошло, я очень смущался и думал, что артистке с ее талантом, ее опытом и непростой судьбой неудобно предлагать сыграть какой-то эпизодик. Мне кажется, это не очень этично: ей надо играть РОЛИ. А потом выяснилось, что она давно не выходила на сцену, очень соскучилась и внутри настроена с радостью с нами посочинять. Мы встретились, пообщались, и ее «эпизодик» уже перерастает в полноценную роль. Очень радостно, что она внесла какой-то недостающий ингредиент в пьесу: посолила пресный борщик. Все персонажи пьесы – экзальтированные женщины: не хочу зеленые шторки, хочу синие, и все в таком духе. А персонаж Веры Григорьевны старше всех по опыту, по возрасту, он внес в действие некий контрапункт.

Корр.: В работе с Вами актеры имеют право голоса?

Д. Безносов: Имеют, только если это чушь, я не отношусь серьезно. Иногда у артистов бывают хорошие затеи, иногда – не очень хорошие. Я отбираю, а сочиняем мы вместе. То, каким будет спектакль, зависит вплоть до человека, который встречает на вахте. Один раз меня долго не пускали, потому что не хотели верить, что я новый работник. Мне так неприятно стало: второй месяц репетирую, а в театр не пускают. Настроение для репетиции уже испортилось, полтора часа прошло зря, пока не раскачался.

Корр.: Ваше плохое настроение не отражается на артистах?

Д. Безносов: Такого еще не было. Я никогда не кричу, не повышаю голос, не срываюсь. Могу, если что не понравится, потом в коридорчике пристыдить. Кухня, как мне кажется, должна кухней и оставаться.

Корр.: Не поделитесь даже маленьким ингредиентом того блюда, которое попробует на премьере зритель?

Д. Безносов: У нас будет живая кошка. Вернее, кот – Василий, ученик Зои Юдиной, который выступит в роли кота Пузика.

Корр.: В программке он будет указан?

Д. Безносов: Конечно. Из многих котов, предложенных на кастинг, он оказался единственным, кто этот кастинг прошел.

Корр.: Михаил, персонажей пьесы одеваете Вы?

М. Кукушкин: Нет. Костюмы шьет Юрий Михайлович Наместников. Я не делаю костюмы – ну, во всяком случае, пока. Мне даже не всегда бывает понятно, как художник может успевать делать и декорации, и костюмы к одному спектаклю. Участие в процессе создания декораций отнимает все-таки определенное количество времени, а костюмы – абсолютно не сопоставимая с декорациями часть спектакля. Она очень важна, и уделить ей столько же внимания, сколько и декорациям, для меня на данный момент не представляется возможным.

Корр.: А каким будет музыкальное оформление спектакля?

Д. Безносов: Красивым. Пока этот вопрос еще не устаканился. А в последнее время сформировалась тенденция, что спектакли идут вообще без музыки. В «Мере за меру» музыки как таковой не было. В «Студенте» была живая музыка, ее артисты сами играли, и музыкой это даже сложно назвать. Сейчас вроде бы есть потребность в музыкальной поддержке, но я с радостью обнаружил, что потребность эта уходит все дальше и дальше.

Корр.: Даниил, несколько лет назад Вы принимали участие в творческом семинаре «Четвертая высота. Новая драма. Другой театр». Можно ли говорить, что саратовский зритель Вам знаком, а его реакция на премьеру в какой-то степени предсказуема?

Д. Безносов: Я бы не стал этого утверждать. Понять дыхание и менталитет города через творческую лабораторию невозможно. Читки длились три дня, на них были, в основном, участники лаборатории, а не зрители. Для меня в том, как примут «Частную жизнь» саратовцы, есть момент непредсказуемости: спектакли, которые произвели на меня сильное впечатление в этом театре, оказались почему-то не кассовыми.

Корр.: А какие именно?

Д. Безносов: «Валентинов день» и «Безымянная звезда». Это из тех спектаклей, которые мне удалось посмотреть перед закрытием сезона. Я был уверен, что они должны быть востребованы. А когда мне сказали, что востребовано, я не очень понял, почему.

Корр.: Сдача спектакля заставляет Вас нервничать?

Д. Безносов: Нет, премьеру я смотрю спокойно. Правда, сильно напиваюсь в последнее время. Обычно премьера идет три дня и, как правило, в двух составах. Я отсматриваю первый и второй составы в зале, а третий смотрю уже из рубки, да и не сильно смотрю. Но сейчас впервые показ сократится до двух дней, поэтому сохранить традицию не получится.

Корр.: Как Вам работается с артистами и руководством академдрамы?

Д. Безносов: Я не всем театрам это говорю, но саратовский для меня на сегодняшний день – самый мощный по уровню. Я совершенно потрясен саратовской театральной школой. Несколько раз я был на занятиях, и это меня впечатлило. Такой дисциплины, как в Саратове, такого понимания кого, как и для чего готовят, я не встречал. Я был на экзамене, который длился четыре с половиной часа, в какой-то невероятно трудовой атмосфере. То, как организована жизнь не только творческого, но и технического персонала, производит сильное впечатление. Даже придраться не к чему.

Корр.: Такое не часто можно наблюдать?

Д. Безносов: Отнюдь. Ведь руководству театра всегда сложно, потому что кто-то должен отвечать за финансы, а кто-то – за художественную часть. Это две не то чтобы конфликтующие профессии, но друг друга исключающие. Режиссеру хочется как лучше, а директору хочется как дешевле. В саратовском драмтеатре как раз есть понимание между художественным руководителем и директором. Случалось, ради того, чтобы нам денежку за билеты вернули, мы должны были в течение недели обивать порог кабинета директора. Здесь такого не происходило. Декорации готовы, хотя до премьеры времени еще много. Это уже о чем-то говорит.

Корр.: А сами бы Вы согласились попробовать себя в роли главрежа театра?

Д. Безносов: Если бы в Саратове – однозначно, без раздумий, даже за вещами домой бы не ехал. Возглавлять театр – значит взять длинную дистанцию. Здесь очень важно, чтобы совпадали группы крови и был творческий интерес. Чтобы не вышло такой ситуации, как в нижегородском ТЮЗе в свое время.

Корр.: Может быть, у Вас есть готовый рецепт того, как сценическому искусству противостоять кризису?

Д. Безносов: Мы с Мишей придумали очень хороший термин, и нам хочется, чтобы нас все цитировали: «победа касс над искусством, победа искусства над кассами». «Победа касс над искусством» для театра означает акцент на антрепризные, легкие пьесы. Гораздо выгоднее сдавать театр в аренду, например, под свадьбу. Я несколько раз репетировал параллельно со свадьбой. Все равно театр должен строиться на крепкой литературе, крепком репертуаре. Когда в нем есть хотя бы десять-пятнадцать названий, относящихся к высокой литературе и театру, тогда можно позволить себе и похулиганить. А если Чехов соседствует с Куни, это уже плохо. Хотя это тоже не от легкой жизни, и здесь уже к государству вопрос. Театр изначально является институтом убыточным. С расходами на здание, на зарплаты, на постановки театр никогда себя не окупал. Если сейчас его лишить бюджета и поддержки государства, он будет вынужден выживать, продаваться.

Корр.: Судя по тому, что Вы делаете, эстетика Фоменко перестала быть Вам близка. Но это не мешает Вам ощущать себя его учеником?

Д. Безносов: Это не так. Я и учеником Женовача себя перестал ощущать, и очень этому рад. Но только поймите меня правильно. Сергей Васильевич – великий педагог, я до конца жизни буду благодарен, что учился именно у него. У нас сохраняются замечательные отношения: мы периодически созваниваемся, советуемся, поздравляем друг друга с премьерами. Но всегда настает момент некоего отрицания. Я себя чувствую учеником Женовача в плане понимания того, каким театр должен быть. Но мы разные люди, и все мои одногруппники из тех, кто остался в профессии, делают совершенно разные спектакли. Но Женовач – ученик Фоменко, Фоменко – ученик Гончарова, а Гончаров – ученик Станиславского, и мне очень приятно сознавать, что я ученик Станиславского в пятом поколении.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=16092009195056&oldnumber=501