Одинокая птица

Екатерина БОГДАНОВА

Под конец минувшей недели в академдраме случилась «Чайка». На генеральном прогоне это явление публика встречала стоя. Новый Чехов оказался зрителям близок, как никогда.

При желании его даже можно было бы потрогать. Не Антона Павловича, конечно, а одного из его героев, беллетриста Тригорина, которого бесподобно сыграл заслуженный артист РФ Игорь Баголей. Сначала этот персонаж прилег на краю сцены, потом нагло уселся, свесив ноги вниз. И таких моментов «близости» приглашенный московский режиссер Сергей Стеблюк уготовил для зрителей немало.

Такое впечатление, что режиссер не задавался целью поставить до боли знакомую всем вещь так, чтобы зал вздрогнул. В его «Чайке» бесконечно важны детали, и они, хорошо продуманные и пригнанные друг к другу, провоцируют публику на эмоции.

Первым делом Стеблюк размывает привычные грани. В то время, как опоздавшие театралы не торопятся рассаживаться по местам, видя, что партер по-прежнему освещен, а по сцене, поправляя декорации, разгуливает рабочий персонал, спектакль, оказывается, уже начался. Освещение в зале почти не гаснет. Разве что тогда, когда разворачивается спектакль в спектакле – пьеса начинающего драматурга Константина Треплева (Александр Фильянов). Все остальное время зритель чувствует себя таким же оголенным, как и актеры, и, помимо участия к персонажам, испытывает исключительную сопричастность всему происходящему.

Поражает финальная сцена. Занавес в постановке поднимается лишь однажды, и это случается в самом конце пьесы, когда становится понятно, что Костя застрелился. Впрочем, это даже не занавес. Под потолок взмывает кусок рваной голубоватой материи, поневоле рождающей ассоциации с чайкой. В своем порыве, который для аудитории абсолютно неожидан, полотнище опрокидывает и едва ли не роняет в партер множество стульев. Это вершинная эмоция, та режиссерская метафора, которая ставит в развернувшейся на сцене драме точку.

Даже декорации к спектаклю, над которыми потрудилась художница Ольга Герр, выпячивают одиночество и бесприютность героев: нагромождение дощатых конструкций, безрадостные цвета, инвалидная коляска, в которую, смеха ради, помещает себя Нина Заречная (Зоя Юдина). С той же тщательностью подобраны и костюмы, в которых появляются действующие лица.

Конечно, средоточие усилий Ольги Герр – в образе Ирины Аркадиной, немолодой, но молодящейся актрисы, которую на редкость удачно представила заслуженная артистка РФ Эльвира Данилина. Актриса меняет наряды, как перчатки (и вместе с перчатками), причем, каждое новое платье элегантнее предыдущего. Ее молодая коллега Нина – тоже образец женственности, даже при небогатом сценическом гардеробе. В ее образе главным атрибутом является цвет. До знакомства с Тригориным Нина, сама невинность, появляется в белом. Два года спустя, разочаровавшаяся, со сломанной жизнью, она предстает уже в мистическом фиолетовом.

Вообще, помимо деталей, Стеблюку прекрасно удалось главное: он не прогадал с подбором актеров. Его прочтение «Чайки», убедительное и трогательное одновременно, вызывает эмоции и оставляет мысли. А за таким коктейлем как раз и хочется придти в театр.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=23092010101104&oldnumber=546