Триумф гобелена

Александр ДАВИДЕНКО

Областная выставка молодых художников «Мы молоды» открылась в залах Союза художников и явилась продолжением (а в чем-то и повторением) экспозиции ноября 2010 года: работы, вернувшиеся с выставки в Саранске и показанные ранее, дополнены работами, недавно прибывшими из Москвы.

Надежды на реабилитацию «секции живописи» оказались частично оправданными. Частично – так как зритель становится свидетелем тотального торжества гобелена, подавляющего все остальное и цветовой мощью, и формотворческой раскованностью. На этом фоне бледно и архаично, например, выглядят «фотографии в масле» А. Солдатенко. Ценителям подобных работ советую посетить его выставку в Доме работников искусства, где можно проследить, как менялись у него живописные приемы: от экспериментов в духе то Н. Крымова, то А. Куинджи, то русских импрессионистов (в студенческие годы), к доходчивому пластическому языку времен «до Поленова», которым он пользуется и сейчас. При этом надо оговориться (на это обратили внимание многие): небо А. Солдатенко изображает с особым чувством, оно им переживается гораздо более эмоционально, нежели все остальное (например, водная стихия ему никак не удается).

Не выдерживают сравнения с гобеленами маложивописные, а то и вовсе не живописные работы Ф. Саликова и А. Гвоздю. У первого «Моя улица» – это раскрашенный рисунок с претензией на акварельность, но цвет – тусклый, а не мягкий, рисунок вялый, а не легкий, большие куски – пустые, а не с выразительной недосказанностью, – все это в целом и объясняет неудачу, при вполне благородном намерении. Кстати, у Ф. Саликова в столице был хороший по живописи пейзаж «Весенние краски», но в саратовской экспозиции его нет.

У А. Гвоздю продолжается борьба линии и цвета, в которой всегда побеждает линия. Иногда случаются исключения (например, «11 октября»), но «Восточные орнаменты» все ставят на свои места: имитация гобелена, при жесткой графичности, при противоречивом соединении незавершенной плоскостности и недовыявленной объемности и при почти полном отсутствии цвета, может быть, могли вызвать какие-то сомнения в оправданности претензий, но только не рядом с настоящими гобеленами, решительно эти сомнения перечеркивающими.

Не буду останавливаться на других образцах «живописи», в которых, при сильном желании, можно обнаружить то или иное положительное начало: удачное распределение цветовых пятен (при явном фигуративе), устойчивая композиция и т. д. – все же речь идет не о детях, изучающих азы ремесла, а о зрелых, великовозрастных людях, желающих носить гордое звание «Художник».

Вспоминая предыдущую выставку, хочу заметить, что я был прав, говоря о А. Жевак, как о декоративисте, т. к. ее суперпанорама «Волжские просторы» топографически, возможно, весьма достоверна, но, отнюдь, не живописна, хотя, если я скажу, что эта работа выполнена в лучших традициях «позднего» Р. Лавриненко, то кому-то это покажется даже похвалой.

Разочаровывает Н. Аргунова – она никак не может освободиться от излишней слащавости даже в пейзажах.

И все же есть несколько имен, чьи работы достойно выдерживают конкуренцию со стороны прикладников. Это, например, Т. Мошникова («Натюрморт с красивыми цветами» и «Натюрморт с белой вазой»). Несмотря на то, что ее натюрморты не совсем «свежие»: мы их уже видели на различных выставках, и не один раз, но впечатления от этого не становятся хуже, так как живописные достоинства очевидны.

Второе имя – С. Тощев: два показанных холста отличает не просто аскетичная, а суровая, почти монохромная палитра, но они живописны, причем в гораздо большей степени, нежели многоцветные труды иных художников. Высокий уровень эмоциональности дополнен ирреальностью, проступающей по мере углубления в рассматриваемое пространство. Особенно хорош в этом отношении «странный» пейзаж «Алиса в стране чудес», в котором замечательно передана стихия неба, воспринимаемая не как физическое явление, а как некая мыслящая субстанция, особая форма жизни. Как интересно решены повисшие упругой лентой балконы – паруса. К сожалению (!), возвышенное звучание заявленной темы несколько обесценивается введением в пейзаж легкомысленной девичьей фигуры с зонтиком, взлетающей с крыши одного из домов (я уж не говорю о привязке этой фигуры к названию картины и о сведении многозначного пейзажа к частной литературной теме). В этом видится чужеродное для этого художника «женское начало», странная тяга к «тряпкам и куклам», а не к «машинкам и рогаткам». От этого надо избавляться.

Нельзя не сказать несколько слов о Е. Палехиной. Ее «Бумажная птичка» – это интересные поиски в области цветовых сочетаний, основанные не на сопоставлении чистых, тюбиковых красок, а на тональных разработках. При этом предметность – скорее, предлог для исследования распределения цвета по разным граням, противопоставления фигуры и ее тени, оптического слома этой тени при переходе с одной принимающей плоскости на другую. Здесь важной оказывается строгая геометрия предмета, а не его материальная фактура. Помимо чисто формальных отношений, Е. Палехиной удалось создать очень декоративный по цвету холст. А вот добавление сентиментального сюжета («Кувшин и груши») разрушило строгую гармонию цветового поля.

Пора, наконец, перейти к той части экспозиции, которая и определяет лицо всей выставки – к гобелену и батику. Как уже говорилось в начале статьи, именно в этой форме, в этом материале молодые художники демонстрируют и умение укрощать цветовые контрасты, и тонкое чувство цветового нюанса, и ироничное отношение к бытовой предметности, и чувство абстракции, и чувство монументального. Мы уже имели возможность убедиться, насколько бесцветные работы «в масле», имитирующие гобелен, проигрывают в сравнении с настоящим гобеленом. Но даже очень декоративные холсты (как по цвету, так и в рисунке), например, «Арбузный фреш» Ю. Чернышевой, рискованно повешенный рядом с гобеленом «Лики старины» А. Карманова (агрессивным по цвету, четким по композиции), совершенно пропадает, уничтоженный мощной энергетикой «мягкого» соседа. На контрастах цвета, на контрастах светлого и темного построены и такие удачные работы, как «В шкафу» М. Вовенко (обычные, бытовые вещи преподнесены с мягким юмором, яркая цветовая гамма дополнена смелым приемом выхода в окружающее пространство за счет отдельных деталей, стирающих грань между изобразительной плоскостью и зрителем); «Птицы» Д. Ланевской (практически используется два цвета: черный, доминируя, создает мистическую атмосферу, а серый и близкие к нему цвета, в общем декоративном узорочье пятен и линий, намекают на силуэты фламинго и других птиц); «Хранительница» А. Войтенок (геометрическая абстракция в интенсивных цветах); «Накануне пространства» Р. Данилиной (сюрреалистическая композиция, с прекрасно выявленной с помощью цвета объемностью форм).

Хороших результатов авторы гобеленов добиваются и без использования цветовой агрессии. Так, ограничив себя тонкой разработкой коричневого цвета, А. Горюн не только справилась с поставленной задачей, но создала довольно монументальное (при скромных размерах) произведение – «Память земли». Интересно решен А. Зудиной гобелен «Посвящение автомобилю»: сдержанное по цветовой гамме, с дроблением плоскости мелкими деталями, создающими замысловатый рисунок, напоминающий пиктографию (разбросанные по светлому полю знаки, при внимательном изучении, складываются в отдельные узлы машины), а в целом все это представляет собой декоративный узор, скорее, тяготеющий к абстракции, нежели к конкретной предметности.

М. Щербаков проявляет в своих двух работах стремление к неким архетипам тотемного характера («Принцесса цветов»), или к предельным пластическим обобщениям, в которых смутно угадываются формы – знаки, формы – силуэты («Сумерки»). Вторая работа – это замечательная «гармония в темном», когда контрастные цвета не конфликтны, а сближены, объединены понижением общей яркости, что, помимо тонкого чувства колорита, демонстрирует умение работать на ассоциациях, обращаться не к уверенной узнаваемости, а к суггестивному восприятию.

Для сравнения посмотрите на «Ночь в городе» А. Панферовой: введение светлых нитей, объединенных в мелкие зоны, приводит не только к дроблению темного пространства, но и к подавлению цветности темных частей композиции, разрушает общее впечатление. Дело здесь не в контрастах, а в дробности, суетливости – конфликтующим зонам не хватает пространства, не хватает «воздуха». В этом убеждает гобелен П. Карповой «В пространстве» – образец умелого использования контрастов: темные фрагменты интенсивны по цвету, кроме того, светлые и темные зоны достаточно широки, чтобы единство композиции не разрушалось их взаимной экспансией.

Удачно повешенные в контровом освещении батики, демонстрируют чистоту и звучность цвета, а также благородство линий, напоминая сияющие витражи соборов: «Натюрморт в городе» (А. Камелина), «Вечер на Волге» (Н. Петухова), «Летний вечер» (А. Попова). Е. Гурьянова даже без подобной подсветки, благодаря энергичным движкам белого цвета, создает динамичный образ сверкающих перьев, притом, что общая фигуративность стремится к декоративной абстракции («Жар-птица»).

Если давать оценку этой выставке, то можно сказать, что именно «прикладники» сохраняют тот положительный импульс, который (хочется верить) разовьется в уверенное освоение привычного для них материала, а также подтолкнет «стагнирующую» сегодня живопись к преодолению грустных тенденций.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=17032011115323&oldnumber=567