Гроб с музыкой

Екатерина БОГДАНОВА

Зубоскалить на тему пожара в здании старого ТЮЗа совсем не хочется. Однако некоторые вещи, наподобие последней тюзовской премьеры «Самоубийца» по одноименной пьесе Н. Эрдмана, поневоле настраивают на не самый радужный ассоциативный ряд. Что там говорить: гроб на сцене и веселые свистопляски вокруг него смотрятся очень смело – и не только для детского театра, но и для театра вообще – а поднятая тема поневоле накладывается на недавнюю трагедию с возгоранием и звучит особенно актуально.

Нет, безусловно, понять и принять можно многое. И то, что речь, как-никак, идет об искусстве, которое настолько широко и многогранно, что порой захлебывается в собственной глубине и не чувствует границ, и то, что постановка рассчитана все же не на юных зрителей. Да и извечное желание театрального руководства завлечь как можно больше публики на свои представления никто не отменял. В конце концов, до недавнего времени Театр юного зрителя все больше новаторствовал и удивлял – начиная от широкого диапазона используемого актерами лексикона и заканчивая откровениями некоторых сцен.

Но удивлять – так удивлять. И особенно ответственно следовало подойти к этому вопросу, раз дело касалось первой премьеры 95-го по счету юбилейного театрального сезона, состоявшейся 26 октября. Основное бремя ответственности разделили между собой приглашенный из Воронежа режиссер Михаил Бычков и столичный художник Николай Симонов. Совместно они обогатили действо рядом реалий просоветского быта: интерьерными набросками знакомой всем коммуналки, некоторыми предметами обихода и оригинальными костюмами персонажей.

Но особенно удачно были распределены роли. Женский состав оказался вообще блестящий. Жена главного действующего лица Подсекальникова (Артем Кузин) Мария Лукьяновна в исполнении Елены Красновой получилась на редкость простой и душевной барышней. Роль ее матери Серафимы Ильиничны блестяще исполнила народная артистка РФ Светлана Лаврентьева. Еще одну достаточно важную женскую роль близкой подруги Калабушкина (Алексей Карабанов) Маргариты Ивановны Пересветовой не менее удачно представила заслуженная артистка РФ Ольга Кутина. Особенно подкупало то, что большую часть первого акта дамы расхаживали по сцене в нарочито неприбранном виде, в стоптанных тапочках и ночных сорочках.

При жизни драматурга его пьеса, действие которой разворачивается в Москве 20-х годов, не была принята не одним из театров, потому что поставлена, понятное дело, быть не могла. И дело не столько в обрисованных без прикрас нравах запуганных рядовых тружеников из числа пролетариата, хамоватой интеллигенции, беспринципного духовенства и наглых барышень-проституток, сколько в самой затронутой теме. Даже сегодня суицидальные попытки на сцене воспринимаются публикой, мягко говоря, неоднозначно. А уж появление гроба и прочих ритуальных принадлежностей тем более.

Пожалуй, можно посчитать, что в своей комедийности Эрдман балансирует на грани, однако сюжет сам по себе действительно комичен. Если попробовать пересказать его вкратце, то он строится на полушутливом желании Подсекальникова покончить жизнь самоубийством. Будучи тунеядцем, этот нигде не работающий гражданин живет на зарплату своей жены, которая вынуждена содержать не только себя и мужа, но еще и пенсионерку-мать. Делает она это, правда, достаточно безропотно, но Подсекальникову чудятся упреки с ее стороны и он грозится, что супруга об этом еще пожалеет. На самом деле, этот персонаж чересчур малодушен и слишком привязан к жизни, чтобы умирать, однако в какой-то момент, неожиданно для себя, оказывается лежащим в самом настоящем гробу.

Все дело в том, что о намерении Подсекальникова стреляться быстро узнает светская столичная публика, и совершенно не знакомые ему люди устраивают паломничество к нему домой, требуя, чтобы мужчина застрелился из-за них, о чем бы и указал в своей предсмертной записке. Спасовав перед такой настойчивостью и радуясь нахождению в средоточии всеобщего внимания, Подсекальников и впрямь решает свести счеты с жизнью. Но в ответсвенный момент не находит в себе смелости и, чтобы как-то протянуть время и обмануть окружающих, ложится в гроб и притворяется мертвым. Доброжелатели патетически с ним прощаются, но на кладбище обман все-таки выходит наружу.

Все же, при всех неоспоримых достоинствах пьесы, на комедию Бычкова зал реагировал совсем вяло. Всплески эмоций рождались лишь местами. Например, после реплики, которую выдал отец Елпидий (народный артист РФ Юрий Ошеров) при ответе на вопрос о существовании загробной жизни: «По религии – есть. По науке – нету. А по совести – никто не знает».

Особенно заунывной получилась концовка в сценах прощания с «покойником» и его последующего «воскрешения» – возможно, потому, что бесконечные монологи прикрывали отсутствие какого бы то ни было действия. Публика недоуменно перешептывалась и зевала.

В итоге, как это обычно бывает в конце затянутого трехчасового действа, своих аплодисментов актеры почти не дождались. Основная масса зрителей не стала дожидаться даже второго выхода артистов на сцену и дружным потоком устремилась в гардероб.

Для журналиста «Богатея» это творение воронежского режиссера мало того, что осталось недопонятым, так еще и надолго оставило после себя не совсем приятное послевкусие. Может быть, для того, чтобы окончательно распробовать эту вещицу, стоило бы побывать на ней хотя бы еще один раз. Вот только найдется ли желание?

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=1112012115924&oldnumber=637