Созревает отчаяние революционного типа

Подготовил публикацию Юрий ЧЕРНЫШОВ

12 апреля, в День космонавтики, знаменующий высочайшее достижение социалистического общества – первый полет человека в космос, в редакции газеты «Земское обозрение» состоялось обсуждение не менее масштабной по значимости, но являющей полную противоположность по смыслу, то есть глубочайшую деградацию общества, темы: «Коррупция в России – вызов гражданскому обществу. Что делать?». Участниками обсуждения стала неформальная фокус-группа, форма обсуждения – круглый стол, обсуждение прошло в два круга. Во втором круге каждый участник имел возможность дополнить или уточнить свои суждения. В данном репортаже высказывания каждого из участников сведены в единый текст. Вел круглый стол философ и социолог, к. ф. н. Владимир Санатин.

Ранее Санатин провел «формальный» круглый стол на эту же тему в Поволжском юридическом институте Российской правовой академии с участием членов Общественной палаты Саратовской области, депутатов, представителей общественности. Обсуждение показало, что общественность уже не просто негодует по поводу размаха и масштаба коррупции, но оно революционизируется по отношению к власти вообще. Поскольку ее считает в первую очередь виновной в нынешнем состоянии дел, за которым просматривается пропасть. («Бороться иль искать? Найти иль не сдаваться?». «Богатей», № 10, от 14 марта 2013 г.).

Что же показало обсуждение той же темы в ином качественном составе участников? Исходный пункт обсуждения ведущий сформулировал так: «Криминально-бю-рократический режим власти может окончательно окуклиться в этой сущностной характеристике, и мы станем, например, Колумбией с ядерной бомбой. Формально субъектом борьбы с коррупцией является власть. В СМИ волна за волной проходит информация о разоблаченных коррупционерах, о суммах, волнующих умы. Море волнуется, но шторма нет… Что делать?».

По заведенному технологическому правилу – участники получали слово по часовой стрелке. Следующим выступающим оказался пишущий эти строки. Потому обозначу свое отношение к «морю волнующемуся без признаков шторма» сразу. Тем более что свое отношение к борьбе с коррупцией самой власти я высказал в упомянутом номере «Богатея»: «Сражаться с коррупцией с помощью власти – значит укреплять институты власти, породившие ее же губящую коррупцию». Развивая этот тезис, замечу, что коррупция в России – не случайное, а историческое явление. В дореволюционной прессе описаны и виды ее, и любопытные случаи. И надо признать, что «МЫ» исторически именно такие – склонные к коррупционным механизмам взаимодействия.

Исторический пример, близкий мне по месту моего рождения. В Закаспийском городке Красноводске в XIX веке два года строили церковь величиной с избенку, а списали на строительство денег в два городских бюджета. И даже не назвали причиной того коррупцию. А примерно в то же время деньги на строительство в городе самой большой мечети в Туркмении просто исчезли. И это было в порядке вещей (на круглом столе были озвучены еще несколько исторических примеров, показывающих, насколько глубокие корни имеет явление, называемое сегодня коррупцией – Ю. Л.).

Это показывает, что коррупция по сути своей комплексное явление, и бороться с ней надо комплексно. Ее можно представить как пирамиду. На вершине есть небольшая группа людей, основание широкое – самые низы народа. Если рядом поставить пирамиду средств, поглощаемых коррупцией, то пирамида окажется перевернутой. Наверху суммы необъятные, внизу – мелочевка. Поэтому и стратегия борьбы такова: бить по верхам в первую очередь, но не забывать и низы. Из разоблачений наверху надо делать огромные пиар-акции, а не как сейчас – показательные шумихи.

Что касается общественности, то ей остается одно: кусать, как блохи, кусать, кусать, чтобы постоянно чесалось у власти. Другой роли для общественности, кроме блошиной, я не вижу. Кого-то могут при этом, как блоху, раздавить, но таким образом общественность заявит о нравственности, совестливости, порядочности.

Не преувеличивая ментального аспекта российской коррупции, замечу, что коррупция в России все же имеет национальные особенности, черты, традиции. Не надо закрывать глаза и думать, что мы все хорошие, но есть отдельные плохие люди. Отнюдь. У нас в крови есть черта коррупционного поведения, она замаскирована под дружескую услугу или что-то подобное. Смена строя в 1991 году способствовала развитию коррупции, это, безусловно, так. Но что было до того? Советский человек был страшно конформирован, внешне подчинялся официальным установкам, но внутренне вел себя, как угодно. «Тащи с работы каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость!» – Эта присказка родилась до 1991 года. Внутренне и тогда все были готовы хватать, тащить, строить личное благополучие, оказывать «услугу за услугу». А это – предпосылки коррупционности. Только направляющая и организующая сила – КПСС – мешала.

В 90-е появился другой фактор – отпадение одних республик и примыкание других, таких, как Кавказ. На Кавказе основным способом существования была, как тогда это называлось, спекуляция. Это то, что сейчас – коммерция. Давать бакшиш было повсеместным бытовым явлением. Дать взятку чиновнику – непреложный закон. Оплачивалась так называемая «мягкая услуга» той части государства, которую приватизировал чиновник. Все – по Марксу.

Таким образом, склонность к коррупции у русских сейчас очень хорошо превращается в ментальную черту под влиянием средне-азиатских, кавказских обычаев и традиций и соответствующего менталитета. И учитывая необъятность и запущенность проблемы, в обозримом будущем вижу только один способ борьбы – писать и кусать.

Сергей Тимофеев, бывший предприниматель, пенсионер:

– Есть устоявшийся штамп, что коррупция – это болезнь, характерная для всех формаций, обществ, государств. Ну, если болезнь, то кто будет лечить, кто они, эти врачи? Пока видится два – власть и общество. В разное время разная власть применяла и отрубание рук, и смертную казнь, другие методы, однако коррупция, как грипп, модифицируется, но не пропадает окончательно.

Что касается общества, то у нас его нет ни в виде структур, ни в виде мощного общественного мнения, нет статуса врача. Поэтому на врачебной конференции, при обсуждении гриппа – коррупции, обществу если и позволяют сделать сообщение, то о недостатке хлорки и мыла в больнице – стране. Власть же имеет все рычаги – как воровать, так и бороться с воровством. Когда некоторые начинают «брать не по чину», возникают дела «Оборонсервиса», «Олимпстроя». Можно только предположить, что если бы общество имело возможность сегодня формировать власть, то ситуация бы изменилась. Но сегодня мы очень далеки от такой возможности. Нет хлорки и мыла… Начинаем обсуждать коррупцию, а приходим к необходимости кардинального лечения самого врача.

А что делать нам, 40 миллионам пенсионеров, как бороться с коррупцией, вопрос скорее философский, чем практический. Мы не можем, как бизнесмены, получать прибыль от взятки к своей пенсии. Мы, не по-Марксу, та самая «мягкая сила», которая при цивилизованных политических условиях как раз и может формировать власть посредством выборов.

Что касается роли прессы, поддерживаю тезис Чернышова о массовой пиар-кампании, разоблачениях, чтобы возникло понимание уровня коррупции, определились нерукопожатные чиновники и политики. Тогда и у социологов, наконец, совпадут индикаторы «по мнению» и «по факту». Этому пока способствуют неожиданные решения президента о запрете государственным людям иметь счета, недвижимость за рубежом. Возможно, это подсказка для тупых – могут отнять по разным «спискам Магнитского» или сделать кипрский кризис повсеместным. Наворовал – храни дома, если что – отнимем, но мы. Или это попытка страхом сплотить вокруг себя. То есть, если я уйду, как египетский фараон, то со мной в пирамиду уйдут все родные и близкие, друзья, лошади… А пока давайте так: для друзей – все, для остальных – закон.

Владислав Абубикеров, предприниматель:

Коррупция – это конкретные деньги и хозяин этих денег. Хозяин денег – он двух видов: первый наверху, второй внизу. Говоря о власти, скажу: нам нужен диктатор, который решает, что у этого нужно отобрать, этого секвестировать, этого казнить. Вот он – хозяин денег, он не даст воровать никому и никогда. И второй вариант – это мелкий частный собственник, который в России, как по укладу Александра III, как в США – это наше земство, это наш шериф, это наш учитель, это наша почта. И кто ж там даст воровать-то? И какая же роль общественности в такой борьбе? Бороться должны собственники, у которых есть земля, деньги, собственный дом, часть улицы и права эту собственность защищать. Поэтому я считаю, что бизнес устраивает коррупция как способ получения прибыли, а хозяин украденных денег пусть борется за них. Поэтому я предлагаю бороться за частную собственность, это единственный способ искоренить коррупцию.

Игорь Сухарев, редактор:

– Когда говорят, что коррупция была и будет всегда и везде, то это правда, но не совсем. Есть страны, где она побеждена, как в Сингапуре. В той же России казнокрадство было, но в то же время были люди, для которых слово «честь» не было пустым звуком. Сейчас во власти такого человека найти трудно, я такого человека не знаю.

Чиновники разделяются на тех, кто ворует, но обещание держит, и на беспредельщиков. Но я хочу говорить не о «розничной» коррупции, а о той, где она выступает на государственном уровне, на уровне субъектов Федерации и угрожает основам государственности. Характерный зарубежный пример – сдача иракскими генералами Саддама американцам за деньги; так, по крайней мере, говорят.

Борьба с коррупцией сейчас, безусловно, ведется. Однако я имею в виду совсем не сердюковские и прочие дела. Борьба ведется совсем на другом уровне. Возьмем кипрский кризис. Важно не то, кто и как его заказал и организовал, а то, что и сколько коррупционеры и бизнесмены потеряли. «Список Магнитского», который действует во все большем числе стран, тоже, в первую очередь, – борьба с коррупцией. Возникает вопрос, а зачем воровать в России? Если вывезешь – попадешь в списки; говорят, что в них попадут все друзья Путина. А разоблачение депутатов Госдумы и членов Совета Федерации по недвижимости и собственности за рубежом? Вот какая борьба ведется.

А есть сферы, где коррупции «нет» вообще. Все, как на Западе, все «цивилизованно». Скажем, в Саратове в прошлом году асфальтовые работы провели без всяких взяток, откатов. Только подрядчиков обязывали брать асфальт на определенном заводе, и никак иначе. Чисто, никакой коррупции. Новые формы – через собственность. Итог: когда мы имеем коррупцию на таком высоком уровне, не по уголовному делу, то общественности здесь нет вообще. Гражданское общество, которого у нас нет, проявить себя вообще не может. А единственный способ, как осторожно выразился Тимофеев, это формировать власть. Я же не буду призывать к свержению режима, мы же говорим о законных методах.

Анатолий Родионов, советник РО партии «ЯБЛОКО»:

То, что мы сейчас обсуждаем как коррупцию, заложено в природе переворота 1991–1993 годов, который можно назвать российской буржуазной революцией. В самой природе потому, что и власть новая, и общество, приватизированное этой властью, согласились с тем, что мы меняем критерии своего существования, сам его смысл. Мы решили жить как на Западе, чтобы смыслом человеческого, государственного признания был успех. Не миссия, не сверхзадача, которой служит общество, каждый человек, а успех. Успех – это конкуренция. Один успел, другой нет. Успеть можно только за счет другого, о средствах, какой ценой, – речь вообще не идет.

Коррупция – термин иностранный, мы, не понимая сути, ведем себя с ним деликатно. На самом деле затушевывается главная суть понятия, особенно для России, – казнокрадство. Поддерживая тезис Владислава Сулеймановича, что частник у частника не сможет украсть, надо заметить, что у власти, даже сформированной частными собственниками, неизбежно появляется возможность и искус казнокрадства.

С утверждением личного успеха как доминанты разрушилось социальное, культурное большинство общества, его не существует. Власть методично, целенаправленно его разрушала, заменяя социальными меньшинствами по культурным, национальным интересам, по склонностям, по каким угодно признакам.

В советское, царское время социальными партнерами были власть и социально-культурное большинство, то есть общество. Сейчас второго партнера нет, нам подсунули под видом гражданского общества совершенно другое – общество меньшинств различного рода. Поэтому, говоря о борцах с коррупцией, мы имеем в виду только власть, которая, в свою очередь, так жестко задачу пока не ставит. Нынешняя борьба кланов, элит за еще большее обладание чем-либо не есть борьба с коррупцией. Отказавшись от миссии, мы не можем искать этику и честь в действиях власти. И что нам, за Путина голосовать? Нет. Для начала договоримся, мы – это кто мы? Разумеется, патриоты, не в гламурненьком понимании этого слова. Повторюсь, что вся надежда сейчас на внутриэлитную борьбу, которая будет непоследовательна, но позволит спрятать наиболее вопиющие случаи, заставит опасаться, сделает казнокрадство не афишируемым. В правовом поле, при нынешней государственной стратегии развития, решения проблемы коррупции нет. Нужна новая стратегия.

Владимир Кудряшов, наемный работник:

– Полагаю, что посыл, будто собственник не даст у себя украсть, – это посыл ложный, ибо устаревший. Во-первых, в некоторые сферы бизнеса без коррупционных схем сейчас войти просто нельзя. Во-вторых, крупные собственники сейчас повторяют в бизнесе систему управления государства, то есть у них есть бюджеты, в освоение которых уже заложены потери от воровства. Главное, чтобы они не превышали контрольные суммы, на это обращается внимание.

Коррупция стала одной из ветвей бизнеса. Другие ветви – это работа менеджмента и также сама схема управления бизнесом, направленная на его развитие. Ветвь коррупции является монетизацией отношений участников бизнеса. По-Марксу, как подсказывает Юрий Леонидович, это «мягкая услуга». Что же делать обществу? Развиваться, выстраивать свои, не коррупционные схемы отношений, не монетизировать их.

Татьяна Смирнова, Торгово-экономический университет:

– Во-первых, хочу обратить внимание на преувеличение особенных, ментальных черт российской коррупции. Особенность только в том, что неразвиты продвинутые ее формы, как на Западе. Пример: в больнице Ватикана случайно найдены хищения в размере четыре миллиона евро. Для сравнения: на процедуры, связанные с выборами нового Папы, было затрачено восемь миллионов евро.

Конечно, наши особенности коррупции заложены в начале 90-х, в момент зарождения нового экономического порядка. Появились призывы: «Не надейтесь на государство», «Рожайте столько детей, сколько сможете прокормить», «Хорошего врача народ прокормит» и так далее. Мгновенно, сначала в Москве, затем повсеместно появилась фраза: «Это Ваши проблемы». Появилась идеология обогащения, не свойственная, кстати, российской ментальности, для которой характерна достойная жизнь, жизнь в достатке, но не богачество. Стало понятно, что обогащение любой ценой, маятник коррупции у нас достиг высшей точки. Есть и реакция масс, например, отслеживаются в интернете госзакупки, предается огласке. Пока все эти посылы хрупкие, но есть.

Еще хочу сказать, что в нашем институте появилась специальность «Экономическая безопасность», и знаете – много желающих. То есть, люди предполагают, что эта деятельность будет востребована. Что делать нам? Участвовать в меру сил и возможностей, что-то делать. Человек жалеет не только о чем-то сделанном, но и так же сильно жалеет о несделанном, о неучастии.

Владимир Санатин, модератор:

– Обсуждение проблем коррупции удручает. Отмечено, что коррупция перешла пороговый предел, за которым невозможна не только борьба с ней, но возможны непредсказуемые события. Есть партия власти, которая крышует коррупцию законодательно, поскольку до сих пор не ратифицирована известная статья 20 Конвенции ООН по борьбе с коррупцией. Видимо, цена настолько высока, что факт данного позора не пугает.

Как социолог замечу еще, что в массовом сознании коррупция существует по следующим индикаторам: по мнению и по факту. Так, индикатор «по мнению» в три с лишним раза превышает индикатор «по факту» в Саратовском регионе. Это говорит о преувеличении фактора коррупции и во многом является результатом публикаций средств массовой информации. Но это формирует сознание людей. Положение дел приводит к отчаянию. К отчаянию революционного типа. И предсказать, чем это закончится, сегодня невозможно.

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=21042013233310&oldnumber=658