Симон Кагиян: «Хочу быть русским, но останусь тем, кто я есть»

Симон КАГИЯН, директор Центра социально- правового анализа межнациональных отношений» при МОД «Правозащита 21 век», доктор философских наук

«Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными». В.В. Путин.

Симон КАГИЯН

Глава 1. Как я хотел быть Русским

Мои представления о России и Русских мало чем отличались от большинства представителей Закавказья моего времени. В основном они черпались из кинофильмов, газет, от демобилизованных солдат срочной службы, из рассказов участников Великой Отечественной войны и, наконец, от небольшого количества русских, которые проживали в нашем провинциальном городке, занимающимся добыванием железной и алунитовой руды.

В городе была русская школа, где в основном учились армяне, русские, немного азербайджанцев из смешанных семей и другие представители малочисленных народов, приехавшие по направлениям учебных заведений или по комсомольским путевкам. Все мы неплохо знали Русскую героику революционных времен, восхваляющую храбрость одних Русских, сражающихся за «красных», и подчеркивающую трусость других Русских, сражавшихся за «белых». Мы, дети того времени, всегда были на стороне «красных» и поэтому русские для нас были те, кто всегда героически сражался, совершал безумные подвиги и всегда были победителями. Не задумываясь, любили «красных» Русских, тупо ненавидя «белых» Русских. Нашими Русскими кумирами экрана, которым аплодировали, были «Красные» герои: Чапаев, Блюхер, Фрунзе, Гайдар, Бонч-Бруевич, Буденный, Дундич, Троцкий, Щорс, Лазо, Железняк, Ворошилов и др. Освистывали «белых» Русских: Деникина, Врангеля, Колчака и др.

Мы и знать не знали, что любимые нами Русские герои (Матросов, Талалихин, Космодемьянская, Василий Теркин и другие) имеют прототипы среди Узбеков, Татар, Азербайджанцев и т. д. Детская наивность не имела границ и давала нам неограниченную свободу любить понравившихся, верить в их святость и мечтать о том, когда же я вырасту и наконец стану тоже «Русским». О предателях Русских, «власовцах», мы тоже еще не знали. Та малочисленная тварь и нечисть, которая служила немцам в оккупации и сдавала почитаемых нами партизан, в нас вселяла ненависть больше, чем сами немцы.

Однако мы любили Русских не только за то, что они были этакими героями экранов. Армянам Русские нравились просто за то, что они работали с Анастасом Микояном. Азербайджанцам - потому что они были коллегами Гейдара Алиева. Грузинам же Русские нравились за то, что они работали под началом самого Русского грузина Сталина. Мы думали, что если бы Русские были плохими, то наши соотечественники не стали бы с ними работать, идти в бой за Русскую землю, строить для Русских сельчан коровники и просто дружить.

Хочется несколько слов сказать о тех Русских, что жили и трудились рядом с нашими родителями, чьи дети ходили с нами в садик, учились с нами в школе, играли вместе с нами в детские игры и ходили в школьные походы. Русские в нашей республике, как и в остальных республиках СССР, чувствовали себя довольно комфортно и уверенно. Будучи в ограниченном количестве, Русские имели своего представителя в районном центре в лице второго секретаря райкома, заместителя председателя райисполкома, заместителя начальника милиции и т. д. В быту и разговорах, без особых стеснений, Русские и тогда употребляли привычные и поныне эпитеты «армяшка», адресованные всем, кто не принадлежал русской нации.

Это я к тому, откуда идут корни сегодняшних эпитетов: «чурки», «хачи», «зверки» и десятки других новых. Некоторые ошибочно твердят об этом, как о новом явлении, не присущем ранее Русским. Думаю, меня поправят более осведомленные, но я не припомню, чтобы мы, дети, в ответ употребляли оскорбительные эпитеты в адрес Русских. Да и как мы могли хоть чем-то очернять своих же кумиров. Возможно, взрослые и имели нечто такое в своем языковом арсенале, но не позволяли себе выражаться при детях. Матерщину при детях и женщинах я услышал позднее, когда приехал жить в Россию. Но об этом позже.

Сегодня стали частыми разного рода принуждения. То кого-то принуждают к миру, то принуждают к одностороннему признанию исключительной роли Русского народа в разгроме гитлеровской Германии. Так это все когда-то уже было в СССР. В разгар Великой Отечественной войны сталинский идеологический аппарат, с целью поднятия воинского духа советской армии, принуждал народы к признанию Русской нации, как героической, непобедимой и несгибаемой. Разумеется, это было сделано правильно и своевременно, поскольку Русские составляли большинство и поставляли солдат в действующую армию больше других и заслуживали признания.

Однако, не приостановив своевременно это идеологическое явление, власть позволила целому народу реально поверить в это и наделать себе же массу бед. Это впоследствии стало одной из причин развала целой империи, к слову сказать, как видим сегодня, не совсем уж и плохой.

Были времена принуждения следить за действиями отца, брата, соседа, с целью выявления «врагов народа» и сдачи в НКВД, озлобивших народы и ломавших семейные и гражданские устои. Русские нам казались особенными и были достойны подражания. Мы были убеждены, что мы все равны и нас не волновало национальное происхождение Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Гоголя, Айвазовского, Кобзона, Хиля, Мулермана, Ахматовой, Пастернака, Булгакова, Нуриева и Плисецкой, Сахарова и Келдыша, Данелия и Джигарханяна, Бабаджаняна и Магомаева, Антонова и Добрынина, Бернеса и Аллегровой. Мы считали их Русскими, и это позволяло еще больше любить и уважать Русских. Мы верили, что всех кормят Русские. Верили, будто Русские работают день и ночь, думая о других народах. По неизвестной нам причине мы считали, что вся территория и природные ресурсы РФ созданы Русскими и принадлежат Русским. Мы не знали, что восемьдесят процентов природных богатств находятся на территории союзных республик и национальных автономных республиках и краях РСФСР - Ямале, Саха Якутии, Ханты-Мансийске, республиках Поволжья и т. д.

Всеобщий любимец нашего города, бессменный сторож клинического городка русский мужичок Митя, он был ростом не более ста пятидесяти сантиметров, после смерти был похоронен на самом возвышении. Его могила была видна многим горожанам из окон своих квартир. Это были единственные похороны, собравшие неимоверное количество горожан.

Глава 2. Межнациональные отношения

Первые межнациональные трения в Закавказье начались после того, как в городе Х построили текстильную фабрику. Как стало мне понятно позже, это было частью государственной программы индустриализации национальных республик (окраин). Для работы на фабрике были прикомандированы тысячи молоденьких ткачих и прочих специалистов из Иваново и других российских глубин.

Это была бомба замедленного действия. Патриархальные устои региона дали трещину. Местные мужчины кинулись в объятья русских красавиц, как пиявки на кровеносные сосуды больного. Жены не могли оттащить зарвавшихся мужей. Ткачихи-многостаночницы, не совсем избалованные ранее мужским вниманием, не желали добровольно отказываться от навалившегося счастья. Местные женщины лишались мужей, обвиняя и проклиная русских девиц-разлучниц. Пошла безотцовщина. Появились матери-одиночки, захлестнула эпидемия венерических заболеваний, появилась взаимная неприязнь и просто бытовой хаос.

Ситуация требовала принятия срочных мер. Не надо думать, будто была поножовщина, убийства Русских, только за то, что они Русские. Не было таких модных сегодня выражений вроде «понаехали тут Русские», тогда за это нужно было держать строгий ответ. Просто одна сторона тупо и тихо ненавидела другую, сохраняя внешнее спокойствие, выражаясь сегодняшним языком, проявляли взаимную «толерантность» и терпение, и все это благодаря бдительности партийных органов, советской милиции и неотвратимости наказания. Народ доверял руководству страны и понимал, что ими допущена ошибка, им и исправлять. Самосуд и дикость были исключены. Не было сегодняшней практики у руководства. Не было команды, чтобы граждан Русской национальности «мочить в сортирах». СМИ и ТВ не показывали Русских в неприглядном виде по сотни раз за день, для создания отрицательного имиджа Русской нации в республике.

Однако все же стали появляться первые признаки взаимонепонимания. Даже армяне, коренные жители целого региона республики, в шестидесятые годы стали ощущать себя людьми второго сорта. Русским же было вольготно всегда. Возможно, только с приходом с севера новых демократических веяний, стали появляться новые проблемы, создав атмосферу взаимной нетерпимости по всему СССР.

Глава 3. Ура, я уже в России и скоро стану Русским

Наконец я прибыл в Россию, в ее глушь, в город на великой реке. Кто бы мог тогда, в далекие шестидесятые, подумать, что город, которого таковым можно было считать с большой натяжкой, станет для меня лучшим городом земли.

Первые впечатления разочаровали меня начисто. Весь центр города составляли покосившиеся деревянные дома с маленькими окнами, без канализации, центрального водоснабжения, газа и отопления. Во дворах начисто отсутствовало асфальтовое покрытие, исключение, пожалуй, составляли дворы, к тому времени немногочисленных кооперативных домов. Удивило большое количество мотоциклов «Ява» и заметно малое количество легковых автомобилей. Мне показалось, что здесь их было даже меньше, чем в городе Х, более чем вдвое меньшего по количеству населения.

Я был поражен количеством людей, лежащих на улицах, особенно у пивных бочек и вино-водочных магазинов. Позже мне объяснили, что они просто пьяные, скоро отрезвятся и пойдут домой или милиция заберет их в вытрезвитель. Так я узнал о существовании вытрезвителей. Мои порывы оттащить этих людей от солнцепека или вызвать скорую помощь вызывали смех и негодование у моих новых знакомых. За замечания, сделанные грубиянам, матерящимся при детях и женщинах, не раз получал синяки и ссадины. Здесь впервые мне дали отведать суп из рыбных консервов и воблу, сушеную рыбу к пиву. Долгое время не мог понять, почему после ее чистки на руках оставались только кости. Позже понял, что виной всему круг людей, в котором я общался. А они были бедны, как и я, поэтому покупали рыбу самую дешевую и костлявую. Здесь впервые воочию увидел толпу женщин в одежде рабочих – маляров и штукатуров, измазанных краской и шпаклевкой, но вечно веселых и хохочущих. При знакомстве Русские всегда пытались узнать, как нерусские имена переводятся на русский язык. Многих называли просто «Аликами», хотя ничего не указывало даже близость по звучанию.

Долго я хотел попробовать вареники и пельмени, однако не осмеливался брать в столовой, потому что до этого таких блюд не видал и боялся, что не понравится, а денег бросать на ветер просто не было. Впоследствии я полюбил пельмени и с удовольствием ем по сей день. Был в шоке, когда знакомая русская семья пригласила к себе на дачу на шашлыки. Куски говяжьей мякоти плавали в какой-то непонятной мутной жидкости, и называли они это шашлычным маринадом. Мясо на шашлыки выбирали только из мякоти. Вместо дров жгли доски яблочных ящиков, съедая полусырое жесткое мясо. Таковыми русские шашлыки были до начала кооперативного движения и появления национальных кавказских ресторанов. Сейчас иные Русские и мясо выбирают правильно, да и шашлыки делают вкуснее, чем кавказцы. Пройдут годы и Русские назовут шашлыки очередным традиционным русским национальным блюдом, как некогда поступили с китайскими пельменями, назвав их просто сибирскими.

Симон Кагиян: «Хочу быть русским, но останусь тем, кто я есть» (продолжение)

Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=24092013091727&oldnumber=671