Официальный сайт
|
|
Н.А. БОБРИНСКИЙ, С.М. ДМИТРИЕВСКИЙ
Безнаказанность преступлений стала в России обыденностью. О ней регулярно сообщают средства массовой информации и правозащитные организации. Сотни таких случаев были рассмотрены в международных механизмах защиты прав человека, прежде всего в Европейском Суде по правам человека. Эту проблему признают и представители властей.
Продолжение. Начало см. в № 9 (838) от 22.10.2021
Если предыдущая линия противоправного поведения сводится к «самовоспроизводству» исполнительной власти в рамках формально существующих демократических процедур, то при вмешательстве в деятельность представительных органов власти и политических партий речь идёт о фактическом присвоении администрацией их полномочий и прав. Депутаты и партийные руководители должны действовать свободно и отчитываться за свои правомерные поступки только перед избирателями или, соответственно, членами партии. Сопровождающееся принуждением воздействие исполнительной власти на их работу лишает их такой автономии, превращает народных представителей в агентов чиновников.
Вмешательство в деятельность политических партий происходит в основном неформально, а на представительные органы у исполнительной власти есть как неформальные, так и официальные способы воздействия. К числу последних относится, например, существовавший в период с 2004 по 2012 год порядок назначения на должность губернатора, в соответствии с которым Президент был наделён правом роспуска законодательного органа в случае трёхкратного отклонения последним предложенной Президентом кандидатуры.
Принуждение депутатов к голосованию противоправно тогда, когда оно происходит не в порядке партийной или фракционной дисциплины, а извне, в частности со стороны органов исполнительной власти. Громким случаем такого давления на депутатов Государственной Думы стало понуждение их к единогласному принятию так называемого «антисиротского закона». Участие чиновников в достижении нужного администрации результата голосования в парламенте может быть квалифицировано как превышение должностных полномочий (часть 1 статьи 286 УК РФ). Если эти действия были совершены с умыслом на дискриминацию определённых групп граждан, на воспрепятствование свободному осуществлению избирательных прав или на воспрепятствование проведению публичных мероприятий, – по статье 136, пункту «б» части 2 статьи 141 или статье 149 УК РФ соответственно.
Аналогичным образом следует рассматривать и ситуации, в которых чиновники заставляли руководителей политических партий исключать из партии нелояльных администрации членов или принимать другие выгодные им решения (например, исключение Дмитрия Гудкова из партии «Справедливая Россия», предположительно инициированное Администрацией президента РФ). В таком принуждении также есть признаки превышения должностных полномочий.
Присвоение власти в форме вмешательства в правосудие также происходит через воздействие на участвующих в его отправлении должностных лиц, как через формализованные механизмы, так и неофициально. Примером первых может служить указ Президента РФ, в котором Верховному Суду РФ даются рекомендации о подготовке и утверждении обзоров судебной практики и устанавливаются сроки их исполнения. Это фактическое поручение главы государства игнорирует принцип разделения властей и независимость судебной власти.
В отличие от судов органы предварительного расследования преступлений входят в состав исполнительной власти и подчиняются Президенту РФ. При этом лишь следователям Следственного комитета РФ законом гарантирована независимость от иных государственных органов. Тем не менее, исходя из положений Уголовно-процессуального кодекса, только лица, назначенные на должность следователя, руководителя следственного отдела, дознавателя, начальника органа либо подразделения дознания, уполномочены расследовать преступления, что исключает права каких-либо третьих лиц вмешиваться в предварительное расследование иначе, как в предусмотренном законом порядке. То же касается участия в отправлении правосудия прокурорских работников, которые, в силу особого статуса прокуратуры, не входят в состав исполнительной власти и, в отличие от следователей, Президенту РФ подчиняться по закону не обязаны. Их независимость специально подтверждена в Федеральном законе «О прокуратуре Российской Федерации».
Поэтому исходящие от чиновников и не основанные на законе команды о принятии органами предварительного расследования процессуальных решений либо об отказе от исполнения ими своих обязанностей, в зависимости от направленности и последствий, должны оцениваться как вмешательство в деятельность прокурора, следователя, дознавателя с использованием должностного положения (часть 3 статьи 294 УК РФ), организация привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности (статья 299 УК РФ), незаконного освобождения от уголовной ответственности (статья 300 УК РФ), заведомо незаконного заключения под стражу (части 2 или 3 статьи 301 УК РФ).
Случаи подобного рода воздействия становятся достоянием общественности нечасто. Из примеров можно назвать сообщение о практике принуждения губернаторов со стороны сотрудников Администрации президента РФ через организацию проверочных мероприятий правоохранительных органов.
Из статьи «Центр управления демократией» журнала «Коммерсантъ. Власть»
«Формальных рычагов влияния у скромного советника управления [по внутренней политике Администрации президента РФ. – Прим. Н. Б.] или даже заместителя главы департамента на губернатора нет, разве что докладная записка начальству. Правда, порой одна записка может дорого стоить ее персонажу, объясняет кремлевский чиновник. По большей части работает система неформальных договоренностей, личных симпатий и антипатий, ну и в крайних случаях – намека на нежелательность поведения. „Например, сказал президент выдать квартиру ветерану, а губернатор затягивает процесс. Ну можно объяснить губернатору, что он неправ. Как надавить на губернатора? Ну есть же правоохранительные органы, а у него… тоже наверняка что-нибудь есть. Бизнес, например. В задачу каждого куратора входит общение со всеми правоохранительными органами региона, – тактично объясняет логику работы с регионами экс-чиновник, пожелавший остаться неназванным. – Единственное, что с судьями мы никогда не общались. Считали, что это неправильно. С судьями общались полпредства: если что, мы звонили в полпредства“».
О возможном давлении на следствие с целью освобождения от ответственности подозреваемых в совершении преступления сообщалось в связи с расследованием покушения на журналиста Олега Кашина, убийства Бориса Немцова.
Адресованные судьям команды или указания должностных лиц также следует квалифицировать как преступление, предусмотренное частью 3 статьи 294 УК РФ. Один из самых громких публичных примеров такого рода злоупотреблений – признания Натальи Васильевой, помощницы судьи Хамовнического районного суда города Москвы Виктора Данилкина.
Обстоятельства вынесения приговора по второму делу Ходорковского и Лебедева (по материалам интернет-издания «Газета.Ру»)
30 декабря 2010 года Хамовнический суд города Москвы (судья Виктор Данилкин) признал Михаила Ходорковского и Платона Лебедева виновными по статье 160 и части 1 статьи 174 УК РФ и приговорил к 14 годам заключения. 14 февраля 2011 года помощница Виктора Данилкина и по совместительству пресс-секретарь Хамовнического суда Наталья Васильева заявила в интервью «Газете.Ру», что ход процесса по делу Ходорковского и Лебедева контролировался руководством Московского городского суда, а приговор по нему был написан судьями этого суда. Впоследствии сам Виктор Данилкин опроверг эти утверждения.
Последняя из выделенных нами линий противоправного поведения охватывает различные действия по подавлению оппозиции, не связанные с выборами и средствами массовой информации, иными словами – политические репрессии. Эти посягательства направлены не только против жизни, здоровья, свободы, собственности и достоинства конкретных людей, но и против народовластия и политического многообразия, так как сдерживают политическую конкуренцию и лишают народ возможностей для свободного политического волеизъявления.
В исследовании интернет-проекта «ОВД-Инфо» «Политические репрессии в России в 2011-2014 годах: уголовные преследования» было предложено определять политические репрессии как преследование по политическим мотивам, под которым понимается «желание власти или её представителей каким-либо образом устранить либо политического оппонента, либо человека, мирным образом отстаивающего какие-либо политические, общественные, религиозные идеи и принципы, равно как борющегося с какими-нибудь действиями власти». Автор доклада «ОВД-Инфо» выделяет три категории политических репрессий – уголовные, административные и внесудебные. Далее здесь используется эта классификация. В отдельную категорию можно выделить гражданско-правовые репрессии: взыскание судами с политических оппонентов властей денег или другого имущества, лишение родительских прав по явно необоснованным искам.
В докладе «ОВД-Инфо» уголовные политические репрессии разделены на две группы: не направленное на конкретного человека политическое преследование «в силу закона» за мирное осуществление основных прав – на свободу собраний, слова, ассоциаций – и адресное преследование политических оппонентов властей. К первой категории авторы исследования относят привлечение к уголовной ответственности за нарушение антиэкстремистского законодательства и преследование участников публичных собраний. В неё же, по нашему мнению, следует включить получившую распространение практику привлечения к уголовной ответственности за оправдание терроризма и государственную измену без связи с какими-либо противоправными действиями, а также преследование за участие в работе организаций, объявленных «иностранными агентами» (статья 330.1) или признанных «нежелательными» на территории РФ (статья 284.1). Правозащитный центр «Мемориал» относит к политическим репрессиям и преследование за мирное осуществление свободы совести.
Запрет экстремизма установлен в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности», его нарушение карается Уголовным кодексом РФ, а именно статьями 280 (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности), 280.1 (призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ), 282.1 (организация экстремистского сообщества), 282.2 (организация деятельности экстремистской организации) и 282.3 (финансирование экстремистской деятельности). К числу преступлений экстремистской направленности относится также возбуждение ненависти либо вражды и унижение человеческого достоинства (статья 282). По цели запрещённого деяния к экстремистским преступлениям близки (и часто рассматриваются совместно с ними) так называемое «оскорбление чувств верующих» (части 1 и 2 статьи 148), публичные призывы к терроризму, оправдание или пропаганда терроризма (статья 205.2) и реабилитация нацизма (статья 354.1). Предварительным условием для преследования за организацию деятельности экстремистской организации служит признание её таковой судом.
По статьям 280 и 282 Уголовного кодекса РФ были привлечены к уголовной ответственности сотни людей, как оппозиционных активистов, так и аполитичных, зачастую лишь за короткие комментарии в социальных сетях. Участников запрещённых религиозных сообществ, таких как Свидетели Иеговы, преследуют по статье 282.2.
Уголовное преследование за преступления экстремистской направленности и оправдание терроризма, как правило, сопровождается включением подвергнутого ему лица в перечень террористов и экстремистов и ограничением операций с денежными средствами на банковских счетах, ценными бумагами и имуществом.
В российском правозащитном сообществе сложился консенсус по поводу того, что запрет экстремизма должен быть ограничен по признаку насилия (применение насилия, угроза его применения, призывы к насилию или иная явная поддержка насилия). Не связанные с насилием действия, подпадающие под названные статьи Уголовного кодекса РФ, не содержат общественной опасности и не должны преследоваться в уголовном порядке. Европейский Суд по правам человека также придерживается этого подхода.
Преследование участников публичных акций, как правило, оформляется через такие статьи УК РФ, как массовые беспорядки (статья 212, наиболее известный пример – «болотное дело», возбуждённое после разгона приуроченного к вступлению в должность Президента РФ Владимира Путина шествия 6 мая 2012 года в Москве), применение неопасного для жизни и здоровья насилия в отношении представителя власти (часть 1 статьи 318) или мотивированное ненавистью или враждой хулиганство (пункт «б» части 1 или часть 2 статьи 213, по этой статье были осуждены участницы акции 21 февраля 2012 года в Храме Христа Спасителя). В 2014 году в Уголовный кодекс была включена статья 212.1, карающая за «неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Конституционный суд РФ в 2017 году по жалобе активиста Ильдара Дадина, осуждённого к трём годам лишения свободы, признал практику привлечения к ответственности за это преступление антиконституционной, однако сама статья 212.1 сохранила своё действие. В 2018 году преследование за «неоднократное нарушение установленного порядка» возобновилось, в сентябре 2019 года активист Константин Котов за это «преступление» был приговорён к четырём годам колонии общего режима.
Среди перечисленных «политических» преступлений выделяются те, которые можно охарактеризовать как криминализованные безосновательно и антиконституционные. Это означает, что любое уголовное преследование за их совершение неправомерно, независимо от фактических обстоятельств содеянного. По нашему мнению, к числу таких преступлений, изначально не содержащих общественной опасности и антиконституционных, относятся:
Прочие «политические» статьи Уголовного кодекса могут карать и за имеющее реальную общественную опасность поведение, поэтому для оценки их применения в качестве акта политических репрессий необходима проверка обстоятельств каждого уголовного дела на наличие в нём политического мотива преследования.
Преследование оппозиционеров и гражданских активистов по «неполитическим» статьям характеризуется предъявлением им бездоказательных уголовных обвинений при наличии оснований предполагать за ними политический мотив. Один из самых ярких примеров репрессий этого типа – осуждение Алексея Навального и Петра Офицерова по делу «Кировлеса».
Адрес статьи на сайте:
http://www.bogatej.ru/?chamber=maix&art_id=0&article=1052022125627&oldnumber=843