|
| К свежему номеру |
10.02.2011
О шкурных интересах и не только
Екатерина БОГДАНОВА
Делить шкуру не убитого медведя считается занятием крайне недальновидным. Однако досконально знакомого с этим процессом титулованного саратовского таксидермиста Игоря Яцкевича в непрактичности никак не упрекнешь. На его произведения, которые вполне могут быть приравнены к шедеврам искусства, идут только самые лучшие шкуры, поэтому их обладателей, само собой, приходится присматривать заранее.
Однажды из своей поездки на Север Яцкевич привез сразу восемь матерых медведей: их отстрелили специально для него, на заказ. Один из мишек, угрожающего вида исполин ростом под два метра, целых три года путешествовал по России с выставки на выставку и вернулся «домой» – в тесную мастерскую на окраине Заводского района – совсем недавно. Фотографироваться рядом с таким зверем несколько боязно, даже несмотря на полную уверенность в том, что внушительных размеров шкура обтягивает не внутренности и кости, а пластик и деревянный каркас. Впрочем, в импровизированном выставочном зале и магазине одновременно полным-полно другой, более безобидной, живности. И лисичка, и грациозная рысь, и печально глядящие со стен косули, и даже невиданных размеров породы рыб против соседства с косолапым вроде бы не возражают.
Я застаю Игоря Юрьевича за работой: распластавшаяся на полу деревянная заготовка принимает очертания и формы массивного кабана, который рано или поздно станет украшением какого-нибудь загородного особняка. Спрос на домашних животных такого рода сегодня настолько велик, что некоторые заказы мастеру приходится отодвигать на месяцы, а то и на годы. Это не страшно: главное, чтобы не подвел холодильник, в котором снятая с животного или рыбы шкура будет преспокойно дожидаться своей очереди.
За свою долгую практику таксидермиста Яцкевичу над кем только ни приходилось трудиться – среди его фирменных творений есть даже привезенные туристами аллигаторы. А вот от «производства» пернатых Игорь Юрьевич решил вовсе отказаться: многие птицы Саратовского края занесены в Красную книгу, и лишний раз провоцировать охотников на их истребление ни к чему. Да и особенно нежных чувств к птицам таксидермист не испытывает. Его симпатии давно и безоговорочно отданы чешуйчатым обитателям водных глубин. Свои первые чучела – а их было сразу два – Яцкевич сделал в возрасте шести лет, под чутким руководством матери, которая на уроках биологии учила студентов премудростям препарирования сороки. Сорока ребенка не заинтересовала, он захотел опробовать технологию на свежевыловленных отцом щуках и терпеливо возился с ними семь часов.
Мастеров-чучельников, профессионально делающих рыбу, в России очень не много, не более десятка. Яцкевич – один из них. Это занятие требует невероятной виртуозности и хирургической точности. Да и без навыков художника в профессии никуда. За годы Игорь Юрьевич преуспел и в этом: выполненная им раскраска рыбы – а главная сложность заключается в том, чтобы придать достоверность мутному рыбьему глазу, – традиционно признается лучшей на конкурсах.
Но таксидермия отнюдь не мешает Яцкевичу пробовать себя и добиваться успеха в других областях. У него, биолога по образованию, увлечений столько, что для одного человека кажется даже чересчур. Главное из них – страсть к музыке и пению – передалось Игорю Юрьевичу по наследству. Но профессионально ставить голос и брать уроки вокала он начал в … 48 лет. Зато теперь таксидермиста часто можно наблюдать за увлеченным исполнением классического репертуара и бардовских песен собственного сочинения.
И. Яцкевич: В голодные 30-е годы дед пением спас всю семью, семерых детей. Бабушка была из богатой семьи, и как-то дед поехал в хлебную Тамбовскую губернию обменять на хлеб ее вещи. На первой же станции его забрали в тюрьму. А жена начальника тюрьмы, ходившая кормить заключенных, начала ворчать: «Вот вы мне достались. У большого начальника свадьба, нужно искать певцов и гармонистов, а я тут должна вас кормить». Тогда дед и говорит: «А я пою». И запел. Да так, что начальник тюрьмы услышал и прибежал наполовину побритый. Деда, естественно, тут же освободили, и он пел на свадьбе. В обратный путь его нагрузили мешками с хлебом и посоветовали, не доезжая до станции, выбрасывать хлеб по дороге, потому что на станции его тоже забрали бы в тюрьму. И вот так он в течение нескольких лет ездил в Тамбов. Петь он научился от прадеда, регента Саратовской, Волгоградской и Астраханской областей, у которого был изумительный баритон: он собирал в церкви столько народу, что негде было даже стоять.
Корр.: Увлечение музыкой и Ваше основное занятие как-то соотносятся?
И. Яцкевич: Будут соотноситься, если мне удастся совместить пение и таксидермию. Мы с женой – она мой аккомпаниатор – планируем ездить с концертами по России, а заодно собирать в этих поездках трофейный материал. Например, из Хабаровского края или с Камчатки можно привезти богатую коллекцию рыбы. А моя давняя мечта – создать музей всех морей, музей рыбы. Таких музеев в России вообще нет. Таксидермисты, которые могут заниматься рыбой на моем уровне, выполняют только частные заказы. Им не до того, чтобы создавать музеи. А у меня в коллекции сейчас двадцать одна рыба – все представители семейства осетровых, кроме белуги. Теперь люди хотя бы могут посмотреть, что у нас на Волге водилось. Может быть, когда-нибудь человечество возьмется за ум и восстановит утраченные виды. Еще хочу собрать всех лососей, потому что это изумительно красивые рыбы. Они расписаны, как тропические бабочки. Когда на Печоре я поймал свою первую семгу, так вообще минут пятнадцать рта не мог закрыть: она была похожа на персидский ковер. Такая тропическая окраска даже не вяжется с арктическим происхождением этой рыбы. Причем, в разных реках окраска у нее разная. Это все хочется показать тем, кто не бывал на море.
Корр.: А какой улов годится для увековечивания?
И. Яцкевич Чем особь крупнее, тем лучше. Тогда она имеет трофейную ценность. В моей коллекции есть щука на пятнадцать килограммов. Это один-единственный экземпляр, который попал ко мне за все время. Еще есть судак на 12 килограммов. Это тоже редкость, потому что судак свыше 10 килограммов попадается раз в четыре года. А меня знают все базары и рыбозавод. В случае чего мне сразу звонят, и я еду, выкупаю рыбу и тут же ее делаю.
Корр.: А когда приходится иметь дело с охотниками, Вы интересуетесь, как было убито животное – по лицензии или без?
И. Яцкевич: С браконьерами я не работаю, да они ничего и не привозят. Многие просто боятся делать это в открытую. Заказчиков и без них очень много и, в основном, это люди не бедные. Чучела заказывают многие члены правительства. В свое время по просьбе Аяцкова ко мне часто обращались из аппарата губернатора. Когда шли приготовления к приезду Ельцина, я полгода ездил оформлять зимнюю резиденцию Дмитрия Федоровича.
Корр.: А сколько времени уйдет на изготовление кабана?
И. Яцкевич: Очень много. У меня нет такой материальной базы, чтобы сделать его быстро. Например, у меня только морозилка, а нужен еще холодильник, потому что, когда работаешь со шкурой, нельзя ее замораживать.
Корр.: Почему?
И. Яцкевич: Знаете, что будет с бутылкой, если ее заморозить? С каждой клеткой будет то же самое. Они разорвутся, и волос весь выпадет. На следующий день шкура уже будет непригодна для работы. А если ее не положить в прохладное место, она быстро высохнет. Есть и другая сложность. Такие крупные секачи, как этот, постоянно ранят друг друга в битвах, а клыки у них по 27 сантиметров. Шкуры, которые мне приносят, бывают изрезаны так, что держатся на одном калкане, а это сало с хрящами. И когда его снимаешь, кожа вся разваливается. Я потом неделями ее шью. Одного кабана шил целый месяц. Хуже всего, что я не знаю параметров зверя, мне их надо подбирать. Охотники ведь не обмеривают добычу перед тем, как снять с нее шкуру. Только опытный мастер может ощутить и понять эту форму. На рыбе, например, я настолько натренировался, что в течение пятнадцати минут могу сделать манекен под любую шкуру. Со зверем это намного сложнее.
Корр.: Раз уж речь зашла о мастерстве, не могу не спросить: что Вы считаете главным в своей профессии?
И. Яцкевич: Терпение. Даже не талант, хотя он, конечно, желателен. И еще желание. У меня было тридцать учеников, из них остался один. За девять лет он научился делать то же, что делают талантливые люди. Его работы даже выставлялись на ВВЦ.
Корр.: Но учеников Вы больше не набираете. А где учиться профессии терпеливым и заинтересованным?
И. Яцкевич: Сейчас с обучением стало гораздо проще. Раньше этим занималась только Санкт-Петербургская академия художеств. Последние потомки тех, кто учился в этой академии у отца отечественной таксидермии Михаила Заславского, сейчас преподают в Санкт-Петербурге и в Москве. Хотя от той технологии, которая была у него, уже ничего не осталось. Разве только в снятии самой шкуры.
Корр.: Что же изменилось?
И. Яцкевич: Появились современные материалы. Раньше не было вспенивающихся средств – той же монтажной пены. Чучела делали из гипса, опилок, из чего только можно. А сейчас применение таких материалов считается дисквалификацией. Вообще, работа очень сильно облегчилась. Современные материалы позволяют делать то, от чего раньше приходилось отказываться – например, гребни у птиц. Кроме того, раньше в изготовлении чучел применялись мышьяк и сулема – яды, которые входят в первую категорию опасности. Они совершенно безвредны в сухом виде, но очень ядовиты в испарениях: если на такое изделие попадет вода, можно умереть. А с современными чучелами можно хоть целоваться. Американские ученые разработали новые вещества, которые защищают шерсть от моли и кожееда и применяются для консервации шкуры. Они ядами не являются, а выполняют роль «обманки»: когда насекомые садятся на шкуру, они просто не узнают в ней пищу.
Корр.: Это значит, что чучело «проживет» дольше?
И. Яцкевич: Все зависит от того, насколько бережно относится к нему хозяин. При правильном уходе даже изделие старого образца может прослужить долгие годы. А если чучело повесить в чересчур сухом помещении или над камином, где копоть, жар и резкие перепады температуры, то любая кожа запросто может лопнуть.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
