|
| К свежему номеру |
Глеб Павловский: «Нельзя слишком сильно трясти грушу, если сидишь на ней»
«Профиль», № 19, 23 мая 2011 года Глеб Павловский – самый известный, с большим отрывом, отечественный политтехнолог, чьи заслуги регулярно преувеличиваются, преуменьшаются, мифологизируются и ставятся под сомнение. Если спросят меня, я предположу, что Павловский не столько делатель президентов и кузнец коалиций, сколько создатель современного политического словаря. Он не запускает процессы как таковые, но первым обнаруживает и называет их, а политическая элита уже говорит (и думает) его словами. Этим и объясняется его отставка с поста советника руководителя администрации президента. Раньше «им» еще надо было что-то называть, отслеживать и вообще теоретизировать. А сейчас это стало лишним. Дмитрий Быков: Поздравляю Вас с благодарностью президента. Как Вы ее объясняете?
Глеб Павловский: Никак. То ли прощальный привет, то ли шлепок вдогонку.
Дмитрий Быков: А причины отставки?
Глеб Павловский: Если не для прессы, то… Думаю, Суркову сильно доставалось за меня, а в последний год все так обострилось... Я болтаю, а приписывают все ему.
Дмитрий Быков: Как Вы думаете, сам он в очередной раз усидит?
Глеб Павловский: Он никогда не был там вполне своим и не будет. Редкий случай, когда в систему так глубоко инкорпорирован человек, ей чуждый, но необходимый, потому что он эффективней, чем она. Его нужность растет с годами наперегонки с его чуждостью.
Дмитрий Быков: Означает ли создание Народного фронта, что Путин твердо решил вернуться в Кремль?
Глеб Павловский: Думаю, да. Во всяком случае, решил попробовать. Почему бы нет? Как старый «путинист», я подозреваю в нем потерю чувства реальности. И где? На ровном месте, в дружелюбной ему стране, вне всякой опасности. Сегодня властным элитам вообще присущ наигранный страх. Они его расчесывают, культивируют. Возможно, это из-за нехватки внутренней легитимности. Как бы то ни было, новые шаги Путина подсказывают, что мы имеем дело с измененным политиком. Что было хорошо в Путине? Прекрасные тормоза. Он всегда останавливался при риске для национальных интересов, которые понимал по-своему. Сегодня похоже, что «национальным интересом» становится для себя он сам. Прежний Путин не позволил бы признаний вроде волгоградского: «Накануне встречи с вами я всю ночь думал и решил предложить Народный фронт…». Его сильное чувство юмора не позволило бы такой высокопарности. Народный фронт, конечно, удар по «Единой России» – не знаю, сознательно это у него или просто так вышло. Фактическое признание беспартийного лидера партии, что ЕР в нынешнем виде выиграть выборы не способна. Но ведь это неправда. При нормальной, хорошо проведенной кампании партия власти набирает 50 % безо всяких фронтов. С трудом, но набирает.
Дмитрий Быков: Но это меньше конституционного большинства.
Глеб Павловский: Зачем оно? Конституционное большинство одной партии – фиктивная цель, ведь оно нужно только для изменений в Конституции, а задачи такой не ставится… надеюсь.
Дмитрий Быков: Можно ли ожидать сенсационного президентского ответа?
Глеб Павловский: Нужен твердый голос обращения к стране, а не полемика с премьером. Президент скептичен к идее фронта, заметив лишь, что затея не противоречит закону. Сказать так – значит не сказать ничего, зато дистанцироваться. Путин мог предположить, что 18 мая Медведевым готовится некий сюрприз, который изменит статус-кво в тандеме. Тогда его заявление о Народном фронте – опережающий ход на слом сценария. Что же, Медведеву придется додумать свой план. Но не отказываться от него вовсе.
Дмитрий Быков: Вы полагаете, он не был предупрежден о Народном фронте?
Глеб Павловский: Думаю, нет.
Дмитрий Быков: Вообще?
Глеб Павловский: Всегда можно сообщить так, чтобы не сообщить. Нет, они встречаются, конечно, и разговаривают, но, похоже, что проблемы–2012 избегают. Это плохо. Они раскормили подозрения друг в друге.
Дмитрий Быков: И чего мы можем ждать? Заявления о том, что Медведев решил выдвигаться?
Глеб Павловский: От кого? От партии – нельзя, партию перестраивают вокруг одного человека. Единственный внятный сигнал в декларации Народного фронта, которая бессодержательна, как речь сетевых «ботов», – это сверхценность Владимира Путина как лидера. О последних трех с половиной годах Медведева нет вообще ничего, словно их и не было. Безымянный курс безымянного «президента» упомянут вскользь. О государстве ничего. О медведевской борьбе за правовые институты – ничего. Зато фронт – табличка солидная, за ней можно делать что угодно. Например, идти в президенты.
Дмитрий Быков: Но разве Медведев не может выдвинуться сам по себе?
Глеб Павловский: «Я сам» – это у нас слабая позиция. Тандем стал ловушкой, выйти из него первым нельзя – это непопулярно. Распад тандема вообще ослабит их обоих. Ведь в рейтингах президента и премьера – по отдельности – важная доля сегодня обеспечивается именно тандемом. Мы не знаем, как Медведев и Путин станут выглядеть без этого союза. Казалось, сохранение тандема в форме совместной президентской кампании – в варианте, когда Путин поддержал бы Медведева, – выглядит предпочтительнее и для избирателя, и для правильных кругов. Так естественней. Не выдвигаться для Медведева будет странно – с чего бы? Он должен рассказать избирателю, почему для него дальнейшее президентство невозможно. Надо будет рассказать: я был неправ в том-то и том-то, я вел вас не туда. Но почему? Не думаю, что Медведев готов к такому самоуничижению. Это превращает его в неудачника на троне, а значит, дискредитирует институт президентства – единственный институт, несколько укрепившийся за эти три года. Мечтатели могут ждать, что он предпримет нечто решительное: например, отправит правительство в отставку или помилует Ходорковского… Но Медведев понимает, что нельзя слишком сильно трясти грушу, если сидишь на ней. Впрочем, грушу уже трясут, мы чувствуем, как она раскачивается. Вообще я не сомневаюсь, что максимума турбулентности надо ждать в текущем году. Ведь без Путина и тандема немедленно возникает вопрос: кто такой сам Медведев? И на него надо отвечать твердо.
Дмитрий Быков: Если Путин принял твердое решение вернуться, вправе ли мы ожидать существенного ужесточения его стилистики?
Глеб Павловский: Ага, и вы про страхи? Страхи – из-за неопределенности, а неопределенность оттого, что мы меняемся, не обсуждая, как и куда. Страна при Медведеве переменилась, и Путин тоже переменился. Прежними у него остались лишь его шутки. Во всяком случае это далеко не Путин докризисного 2007 года. Это совершенно другой политик, о котором никто ничего не знает. Знает ли он сам себя? Он, кажется, очень хочет вернуться – это видно по всему, хотя обсуждать это запрещено: он зол и отчего-то нервничает. Возможно, сам чего-то в себе боится. Игрой нервов объяснима и эскапада с Народным фронтом.
Но беда не в том, что новый Путин непременно станет кого-то репрессировать, как вы ждете, – Вас, например. Он вынужден будет демонстрировать свою новизну и отличия от Медведева, которого станут представлять мямлей. А вот теперь пришел крутой парень Вова, и пойдет «настоящая модернизация», не как прежде! Альтернатива «Сколково» уже видна – это Агентство стратегических исследований. Дальше построим большой коллайдер где-то под Сочи..
В общем, новому Путину надо начать с взлома прежнего курса и с демонстрации мускулистой альтернативы. Ну, мускулы есть, а с альтернативой у него проблемы. Ничего, будут чемпионаты, много чемпионатов и подготовки к ним – до одури. Как говорится, пей, не думай! Куда опасней «нового Путина», мне представляется, другая возможность: все игры в двоевластие в России заканчиваются вторжением третьей силы. Конкуренция двух кланов – а она была налицо, даже когда реального конфликта между Медведевым и Путиным не было, – может привести к римейку 19 августа. Ведь летом 1991 года Горбачев и Ельцин, тягаясь за виртуальную власть над Союзом, тоже привели страну к двоевластию. И в игру ворвались третьи, трясущимися руками Янаева обрушившие союзный проект. Да и в 1917-м, в сущности, та же история: зыбкое равновесие между Временным правительством и советами, общее безвластие в стране. И власть берет третья сила – большевики. В стране закон – тайга. Дремучие корпорации и секьюритиз с битами. При Сталине с тогдашним пятимиллионным ГУЛАГом на страну было триста тысяч охраны – сегодня охранников впятеро больше, и эти миллионы охраняют себя любимых. Их пароль вы на днях слышали – что, пулю в голову захотел?! Тайга снова горит, кто из нее выйдет? При затяжке с кандидатом в президенты к традиционному русскому августу из тайги появится кто-то третий.
Дмитрий Быков: Сечин?
Глеб Павловский: Не ищите черта, если черт за плечами. Зачем демонизировать Сечина, ведь это навет. Человек он, конечно, недобрый, добрых там нет, но толковый и не самый злой.
Дмитрий Быков: Как, по-Вашему, Путин придет теперь на шесть лет или на двенадцать?
Глеб Павловский: Я о том, что прийти повторно не выходит – только если напролом. Вот и «партию Путина» уже ломают. Путин знаком избирателю, но и это проблема: он теперь президент из своего прошлого. Хорошего прошлого, но... Шесть лет президентства вместо четырех! Выбрать старого знакомого аж еще на шесть лет жизни вдвоем – здесь что-то пугающее. А мир меняется быстро, и мы в нем меняемся. Когда Брежнев стал генсеком – напоминаю, на 18 лет, – он был в нынешнем путинском возрасте. Когда Брежнев ушел, Джобс с Возняком уже продавали персоналки Applе, а в СССР под персоналкой все понимали партийный выговор. Что, нам еще раз терять время?
Дмитрий Быков: Но Вы хотя бы предупредите, когда надо будет бежать?
Глеб Павловский: Не думаю, что успею Вас известить. Я азартен, а игру надо досмотреть до конца. Что если это последняя глава к «Истории» Карамзина?
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
