|
| К свежему номеру |
Наша война, наша победа. Взгляд патриота 3. Накануне катастрофы
Денис КРЕЛЕНКО Дебаты о причинах летнего разгрома РККА летом 1941-го с годами не теряют, но набирают остроту. Неудивительно. Проблемы начального периода войны болезненны для национального сознания и не имеют сроков давности. Причин катастрофических неудач июня-июля 1941 года аналитики отыскали множество. Первое место в череде объяснений истоков летнего разгрома отводится внезапности. Так ли это? Сенсаций не будет. Нападение Германии на СССР оказалось совершенно неожиданным и имело ошеломляющие последствия. Причем, рекламируемая ныне частью историков острая интеллектуальная недостаточность военно-политического руководства Отечества, якобы имевшая место, здесь абсолютно не при чем.
Гитлеру внезапность удавалась всегда, причем даже в условиях, когда ее достижение казалось абсолютно нереальным. Удалась она нацистам и при высадке в Норвегии в апреле 1940-го, и при вторжении во Францию месяцем позже.
Так что по части внезапности мы исторически не одиноки. Разница лишь в том, что сложностей для нашей разведки было поболее. Земли Восточной Польши и Карпаты самой природой были созданы для маскировки. В широколиственных лесах восточнее Вислы, пущах, можно легко укрыть не 4 тыс. немецких танков, а в сто раз больше. С жителями оккупированной Польши нацисты не церемонились, и, прежде чем наводнить приграничье грузовиками и пушками, отправили нежелательных свидетелей кого в лагеря, кого просто в глубь генерал-губернаторства, разом развалив агентурные сети разведок советских военных округов.
Осуществлялась масштабная дезинформационная кампания, призванная убедить Сталина в том, что готовится захват Британских островов. Но советские спецслужбы поверили не дезе, а логике. Весьма точные оценки германского потенциала успокаивали Москву: силы гитлеровцев выглядели раза в три скромнее советских и явно не давали повода надеяться на военный успех, во всяком случае, быстрый. Расчеты возможностей германской экономики показывали, что затяжная война смертельна для рейха, особенно, если она начнется до разгрома англичан, блокирующих доступ немцев к мировым источникам сырья. На основе перечисленного в Москве делали оправданный вывод о невозможности войны, инициированной западным соседом, и игнорировали невнятные предупреждения, исходившие из стратегических источников.
Оговоримся, советская разведка работала с огоньком и весьма остроумно. Потому в Кремле и помыслить не могли о немецком отставании в сей тонкой сфере. А отставание было. Гитлеровские шпионы оказались удручающе слабыми профессионалами. В Берлине полагали, что СССР — это нечто вроде "большой Польши", и в случае войны блистательный вермахт молниеносно разомнет гусеницами орды азиатских пехотинцев с винтовками, оставшимися от арсеналов Романовых. В свете подобных воззрений ошалевшая от легких побед в Европе военная свита Гитлера сверстала проект "Барбаросса".
Кстати, план, критикуемый военными историками за авантюрность и попрание принципов военного искусства, был на деле неплох. Правда, удары трех группировок по расходящимся направлениям, с точки зрения грамотного штабиста, проектирующего операции, действительно наводили тоску. Но в стратегическом плане замысел отвечал предъявляемым требованиям. Выход к Ленинграду, Москве и Киеву с последующим продвижением до линии Архангельск-Астрахань ставил под контроль нацистов до 70 % промышленных мощностей СССР. Предполагалось, что РККА будет разгромлена к западу от рубежа Западной Двины-Днепра, а сокращение производственной базы не позволит Советам создать новые вооруженные силы. Следствием чего становилась нацистская гегемония в Европе и, соответственно, в мире.
Слабость плана таилась в ином, его разработчики впервые за историю органов военного планирования Германии сделали ставку не на красоту и смелость замысла, а на грубую силу. Эффектные ходы проектировались лишь на первом этапе в приграничном сражении. А дальше, полагали создатели "Барбароссы", вермахт будет настолько сильнее остатков РККА, что можно довоевать без тонкостей. Характера противника, долго работающего с упряжью, но стремительно ездящего, проект явно не учитывал. Не мудрено: гитлеровский абвер обсчитался на 70 дивизий вероятного противника и примерно втрое преуменьшил в отчетах число советских танков и самолетов. Представления подшефных обер-шпиона Канариса об экономическом потенциале "колосса на глиняных ногах" были еще более смутными. Впрочем, пенять на то нацистским разведчикам несправедливо. Работать в СССР того времени было невероятно трудно.
Состав подчинявшихся Гитлеру сил, развернутых против СССР к 22 июня 1941 года, выглядел так: в 166 дивизий Германии и ее сателлитов числилось 4,3 млн. человек, порядка 42,5 тыс. орудий и минометов, около 4200 танков и чуть менее 5 тыс. самолетов. Организационно эти части и соединения сводились в три группы вторжения "Север", "Центр" и "Юг" в соответствии с дислокацией вдоль совместной границы. Для обеспечения "блицкрига" каждая группа имела подвижные танковые группы по одной на юге и севере и пару в составе центрального кулака, ибо центральное направление считалось решающим. Здесь войскам ставилась задача кратчайшим путем Брест-Смоленск-Орша-Москва обеспечить молниеносный прорыв к советской столице и выигрыш кампании в целом по истечении четырех недель.
Оговоримся, количество людей и особенно техники, причисляемых к силам вторжения, исследователями оценивается по-разному, и единой системы исчисления покуда нет. Например, неполными являются данные об использовании нацистами трофейных танков французского и польского происхождения, коих германцы заполучили более 1500. Та же история с самолетами и прочей техникой, считая которую аналитики обычно учитывают лишь германские образцы, что, возможно, не совсем правомерно. Не исключено, что насыщенность вермахта современными боевыми средствами была повыше укоренившихся показателей. Тем не менее, первоначальный баланс сил к 22 июня в целом был явно в советскую пользу.
В четырех военных округах — Прибалтийском, Западном, Киевском и Одесском, ставших воскресным утром фронтами, числилось около 3,3 млн. человек, почти 60 000 артсистем, около 10 000 самолетов и 15 000 танков. Впрочем, показатели насыщенности техсредствами в реальности, очевидно, были меньше: часть числившихся на балансе РККА боевых машин находились в ожидании ремонта и боеспособными считаться не могли.
Причина этого — не в головотяпстве командиров и хозяйственников. Ведь интенсивная механизация РККА стартовала в начале 30-х годов, лет на пять раньше, чем в вермахте, и естественно, что боевые машины старели морально и физически, их хранили, как мобилизационный резерв, но в первую линию ставить не собирались. Поэтому приведенные выше цифры стоит уменьшить примерно на треть, чтобы получить реальное состояние наших сил.
Кстати, вышеприведенное указывает на то, что новомодные слухи об агрессивном характере развертывавшейся РККА, готовой к маршу сквозь Европу, сильно преувеличены. Скорее, речь шла о построении армии в универсальный порядок, равно пригодный для обороны и наступления. Правда, оборона посредством глубокой операции на вражеской земле считалась оптимальным вариантом, и кое-какие наступательные черточки в боевых корпусах РККА просматривались.
Против суворовской версии работает целый ряд других "мелочей". Увлекшийся танками сотрудник британской разведки, к примеру, явно забыл перечесть грузовики. А зря, им в концепции блицкрига или глубокой операции отводилась не меньшая роль, чем бронированным махинам. Грузовики во множестве требовались для быстрой подачи ресурсов, необходимых устремляющимся вперед танковым армадам, и для транспортировки мотострелков.
Знали ли о потребностях современных армий в грузовиках у нас в стране? Знали точно, концепцию блицкрига придумали наши теоретики, а германский опыт ее преимущества подтвердил: без кузовных машин и бензовозов глубинная операция может провалиться. Однако грузовиков в РККА накануне 22 июня 1941 года явно не доставало. В составе армии и ВВС числилось немногим более 200 000 автомобилей. Для сравнения, примерно столько же гитлеровцы изъяли для нужд вермахта в одной только Бельгии. У нас в ту пору таких доноров не было, и недостающий автотранспорт приходилось изымать из собственного народного хозяйства.
Пожалуй, именно некомплект автотранспорта имел самые тяжелые последствия для нашей армии и страны в роковом июне 1941 года. Без грузовиков мощный военный механизм, развернутый в приграничных округах, сработал вхолостую. РККА не могла ни эффективно наступать, ни отскочить от границы на безопасное расстояние, поскольку отсутствовала возможность забрать в тыл немалые ресурсы, сконцентрированные в приграничье для обеспечения жизнедеятельности войск.
Однако главная из причин, снизивших возможность сопротивления РККА в первые дни войны, крылась в грандиозной реструктуризации и перевооружении армии, стартовавших в 1939 году. Череда предвоенных конфликтов и события 1939-1940 годов серьезно скорректировали бытовавшие в среде советских военных представление о войне будущего. Гражданская война 1936-1939 годов в Испании, сыгравшая для СССР роль больших полигонных учений, едва не опрокинула основы советской концепции глубокой операции. Появление на полях сражений Пиренейского полуострова многочисленной противотанковой артиллерии, успешно справлявшейся с танками, наводила на мысль, что снаряд окончательно победил в вечном споре с броней.
Интерес к танкам в СССР временно упал. Общий кризис концепции войны моторов подвиг военно-политическое руководство страны на расформирование в ноябре 1939 года танковых корпусов, главных инструментов глубинных операций. В СССР танки передавали пехоте или дробили на мелкие части, не надеясь более получить от них стратегические результаты. При этом прекратилось теоретизирование и изучение проблематики, а сами танки, обратившись в пасынков пехотных командиров, лишились отеческой заботы, собственно, поэтому изрядная доля машин к июню 1941 года оказалась в плачевном состоянии. От полной деградации стратегическое оружие Второй Мировой спас отечественный ВПК, сумевший создать новые машины с противоснарядным бронированием, и немцы, продемонстрировавшие во Франции исключительную успешность танковых операций. Доверие к танку со стороны Кремля и советского генштаба было восстановлено. Решили, что хотя снабжать и управлять мехкорпусами трудно, но очень нужно, корпусная структура была восстановлена.
Однако воссоздание и техническое переоснащение подвижных соединений было не только благом. Например, массовое поступление в войска новых отличных танков повлекло дополнительные сложности со снабжением. Среднестатистический советский мехкорпус имел на вооружении 5-6 типов машин, требующих неунифицированных запчастей, бензина трех сортов, к которому добавилось дизтопливо для Т-34 и КВ да еще снаряды к шести типам пушек. Поставка необходимого корпусу имущества накануне войны превратилась в трудноразрешимую задачу, что осложнило действия войск в начальный период Великой Отечественной.
Думается, что если бы танки оставались средством дополнительного усиления пехотных дивизий, пользы было бы больше, конечно, при повышении ответственности новых хозяев бронетехники. Во всяком случае, в тяжкие первые июньские дни танки применялись бы в интересах конкретных операций. А в реальной ситуации их растеряли при организации многочисленных и несвоевременных контрударов, затеянных ставкой.
Свои проблемы имелись в ВВС РККА. В Испании советские специалисты обнаружили, что власть над пятым океаном перешла к новому поколению боевых машин, созданных авиаконструкторами Запада. Наметившееся отставание в сфере технологий СССР преодолел быстро, начав насыщение ВВС пикирующими бомбардировщиками, штурмовиками и истребителями, не уступающими самолетам люфтваффе. Но этот процесс запаздывал на 6-12 месяцев. Это привело к неприятным результатам. Переподготовка пилотов отставала от графика поставок новеньких самолетов. И получилось, что на западных аэродромах могла базироваться сотня новых самолетов, летать на которых умело всего 20 летчиков. При этом для освоенных "соколами" машин недоставало запчастей, ибо промышленность сокращала производство комплектующих для еще боеспособных, но стареющих конструкций, следовательно, фактическая боеспособность авиаполков катастрофически падала. Впрочем, обвинять в упомянутых бедах кого-то конкретно неэтично. Резкий качественный рост вооруженных сил неизбежно влечет определенные негативные последствия.
Так совпало, что в нашем случае рискованный период пришелся, в аккурат, на весну-лето 1941 года. Зато немцы, избежавшие мобилизующих неудач в Испании и Финляндии, купаясь в лучах славы, возомнили, что справятся со всем миром наличными средствами. Заниматься разработкой конкурентоспособных образцов оружия и техники им пришлось в 1942-1943 годах, когда, по существу, было уже поздно.
Проще говоря, часть проблем, приведших к трагическим событиям лета-осени 1941 года, крылась в предвоенном периоде и имела под собой вполне объективные причины, полное искоренение которых было едва ли возможным.
По здравом размышлении, напрашивается вывод: при любом развитии событий кардинальных изменений в текущей реальности произойти не могло. Ибо до факта катастрофы решения, принимавшиеся военно-политическим руководством СССР, выглядели своевременными и обоснованными. Единственными возможностями, позволявшими избежать летнего разгрома, были либо отвод войск значительно восточнее и отказ от активных действий, что направляло войну в русло продолжительности, гибельное для нацистов, но разорительное и для СССР, либо упреждающий удар, который, видимо, все же не планировался. На деле оба варианта означали полную смену политических приоритетов в объеме, несопоставимом со статусом великой державы.
Автору остается лишь обратить читательское внимание на то обстоятельство, что если предвоенный период нес в себе зерна грядущей трагедии, то в равной степени так же скрывал и ростки нашей победы.
Рекомендуемая литература.
Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917-1940). М., 1965.
Ф. Гальдер. Военный дневник. М., 2003
М.И. Мельтюхов. Упущенный шанс Сталина. М., 2000.
Б. Мюллер-Гиллебрандт. Сухопутная армия Германии: 1933-1945. М., 2003.
А. Хорьков. Грозовой июнь. М., 1995.
1941: Кн.1. М. 1998.
Весь номер на одной странице
|
Кто-то с трёх раз отгадает, что это за «мужик в пинджаке» запечатлён на этом снимке? Мало того, он запечатлён ещё и в бронзе, и стоит на Набережной Космонавтов, где космонавтами и не пахнет». 
26 марта 1989 года состоялись выборы народных депутатов Союза ССР, первые выборы высшего органа власти Советского Союза, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами в депутаты. Впервые в Союзе ССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах). 
Друзья, главный вопрос: как же так получилось? Почему Путин и олигархический режим в очередной раз победили в России. Кто-то скажет: нарушения, грязная политика. Безусловно, всё это важно и имеет место быть, но только лишь этим ограничиваться неправильно и не позволит нам увидеть ситуацию объективно. 
Движение «Голос» практически ежегодно фиксировало ухудшение ситуации с правами избирателей. К сожалению, именно президентские выборы все последние 24 года демонстрировали своего рода антистандарт проведения избирательных кампаний. Но никогда еще мы не видели президентской кампании, которая настолько не соответствовала бы конституционным стандартам. 
28 февраля, в Саратове у памятника Вавилову общественник Андрей Калашников провел одиночный пикет против введения цензуры в России. На пикете присутствовала корреспондент ИА «Свободные новости». 
18 января 2024 года в музее К.А. Федина прошел вечер памяти Алексея Слаповского (1957 – 2023). На вечере собрались друзья, коллеги, близкие люди, читатели и почитатели его таланта. 
Политик Екатерина Дунцова, которой ЦИК отказала в регистрации в качестве кандидата в президенты, представила в Саратове партию «Рассвет», созданием которой занимается её команда. 16 февраля на встречу с ней в деловом центре «Спутник» пришли порядка 60 человек. 
18 февраля в сквере на улице Грибова, одном из гайд-парков Саратова, состоялся митинг за перенос площадки строительства будущего Столыпинского индустриального парка. 
