|
| К свежему номеру |
Эхо Москвы Слияние церкви и государства
Андрей РАХМИЛОВИЧ www.grani.ru Некоторые наши граждане убеждены, что участниц панк-молебна в храме Христа Спасителя надо покарать по всей строгости закона. Другие считают, что девушки, хотя и должны быть отданы под уголовный суд, не заслуживают сурового наказания. Такой позиции придерживается, судя по сообщению в прессе, и министр юстиции. Посмотрим, как это выглядит с точки зрения законодательства. Участницы панк-молебна привлечены к уголовной ответственности за хулиганство, то есть «грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу». Необходимо понять, какой именно «порядок» нарушили девушки – является ли этот порядок «общественным», защищает ли его уголовный закон. Если же участницы панк-молебна нарушили какой-то иной порядок, который нельзя считать общественным, то надо понять, каким образом можно защитить религиозные чувства людей, оскорбленных их акцией.
Общественным порядок есть тот порядок, который принят всем обществом и представление о котором разделяют все его члены. Поэтому государство в состоянии регулировать такой порядок и может определять, нарушен ли он, а если нарушен, то насколько серьезно.
В свободном обществе граждане вправе создавать организации, имеющие собственный внутренний порядок, обязательный только для их членов. Этот внутренний порядок налагает на членов организации дополнительные обязательства, подчас достаточно обременительные. Однако человек берет на себя эти обязательства добровольно: из организации можно выйти и освободиться от них.
Внутренний порядок религиозных организаций особенно сложен. Государство не вмешивается в него, даже если он отличается от «общественного» порядка: например, согласно Конституции мужчина и женщина имеют равные права и равные возможности для их реализации. В православной церкви существуют другие внутренние правила, но государство не считает для себя возможным как-либо оценивать эти внутренние церковные правила с точки зрения «общественного» порядка.
Государство не устанавливает внутренний порядок религиозных организаций, и оно не вправе оценивать этот порядок и определять ни сам факт, ни тем более степень серьезности его нарушения. А поскольку это не «общественный порядок», контролируемый и поддерживаемый государством, то и его нарушение не образует состава преступления «хулиганство».
Более того, если государство решит, что оно компетентно устанавливать, нарушен ли внутренний порядок, установленный в церкви, и насколько серьезно он нарушен, то следующим шагом со стороны государства будет признание своего права этот порядок не только защищать, но и поддерживать и регулировать как порядок «общественный». Таким образом, государство перестанет быть светским, а церковь станет частью государства.
Каким бы мягким ни был приговор в отношении участниц панк-молебна, само осуждение их по статье «хулиганство» означает шаг к слиянию церкви и государства. Мягкий приговор призван всего лишь скрыть этот шаг.
Теперь об оскорблении религиозных чувств. Этот термин крайне неудачен с точки зрения права, потому что «оскорбление чувств» не поддается объективному описанию и не может быть объективно установлено.
Министр юстиции сказал: «Было неприятно, что несколько молодых тетенек устроили шабаш в главном храме страны». Будучи практикующим православным христианином, он ничего не сказал об оскорблении своих религиозных чувств: «было неприятно» и «оскорбление религиозных чувств» – разные вещи. Это означает одно: каждый член церкви сам оценивает происшедшее с точки зрения своих религиозных чувств – чувства относятся к внутренней сфере человека, и суд не может установить, насколько они оскорблены. Государство не может установить, повлияло ли на чувства верующих то, что панк-молебен устроили именно «молодые тетеньки», а не, например, «пожилые мужчины», хотя для кого-нибудь из верующих и это, вероятно, имеет значение. Государство не может также оценивать, сколько именно верующих сочли свои чувства оскорбленными. Поэтому закон должен описывать конкретные действия, которые государство считает противоправными, а не отсылать к чувствам людей. Иначе можно зайти очень далеко: чьи-то чувства может оскорбить научная теория, художественное произведение или стиль одежды.
Мы обсуждаем оскорбление «религиозных чувств» верующих, а не «оскорбление церкви» – у нас в уголовном законодательстве нет главы «преступление против церкви», что свидетельствует о светском характере нашего государства.
Любая общественная организация – и церковь, естественно, в том числе – имеет право на самозащиту: молящиеся имели полное право выгнать участниц панк-молебна из храма и решительно пресечь нарушение церковного порядка. Церковь, несомненно, озабочена тем, чтобы подобные действия не повторялись в будущем. Для их предотвращения надо понять, чем был вызван панк-молебен, ответом на чьи действия он послужил. (Скорее всего, истинной причиной уголовного преследования участниц панк-молебна послужил рефрен песни: «Богородица, Дево, Путина прогони/Путина прогони, Путина прогони» – Прим. ред.). Выяснение всего этого не имеет никакого отношения к уголовному законодательству. Наоборот, переведение всей проблемы в уголовную сферу препятствует выяснению того, что же произошло на самом деле.
Признание действий участниц панк-молебна «хулиганством», то есть «нарушением общественного порядка», есть не что иное, как придание внутрицерковному порядку статуса «общественного», а значит, представляет собой первый шаг к объединению церкви и государства. Боюсь, что большинство как верующих, так и неверующих не осознает этого. С другой стороны, возможно, что кто-нибудь как раз к этому и стремится. В любом случае главное – называть вещи своими именами.
Весь номер на одной странице
|
Перестройка Михаила Горбачева оправдала ожидания и надежды лишь части общества – тех, кто хотел свободы слова, свободы совести, свободного политического участия и открытости внешнему миру... 
Полиция в Саратове не стала возбуждать дела на журналистку Елену Налимову после обращения уполномоченной по правам ребенка в регионе Татьяны Загородней по просьбе члена «Боевого братства» Сергея Авезниязова. 
Ровно 35 лет назад – 16 мая 1990 года – в Большом Кремлёвском дворце в Москве начал свою работу первый в истории современной России свободно избранный парламент. 
Самая крупная атака беспилотников на Саратовскую область повредила по меньшей мере 2000 домов и дач в Энгельсском районе. И даже спустя месяц после атаки, обещанную правительством губернатора Бусаргина компенсацию получили менее сотни жителей. Но есть в Саратовской области граждане, более того – пенсионеры, кому государство оказывает материальную помощь на сотни миллионов рублей, даже когда они совсем в этом не нуждаются. 
Голос депутатов от КПРФ не был услышан. Саратовскую область вновь оставляют без денег, необходимых для развития губернии. Накануне в местном парламенте принимался бюджет 2025 года. О том, как это происходило, смотрите в видеосюжете. 
Саратов – мёртвая зона. В регионе одно за другим банкротятся крупные промышленные предприятия. Делает ли что-то власть, чтобы остановить этот процесс или, может быть, закрытие заводов кому-то на руку? Эту тему подняли в стенах Саратовской областной думы. Дискуссия вышла жаркой и неожиданной. 
МСУ переходит в полное подчинение государству, вопреки интересам граждан и принципам Конституции. Подписанный Президентом Владимиром Путиным ФЗ РФ «Об общих принципах организации МСУ в единой системе публичной власти» стал крупнейшим за постсоветское время шагом по уничтожению института МСУ. 
